иксов-акробатов. Бывает такое? А? – тётя Каринэ принялась отчётливо выписывать цифры, не уставая комментировать каждое своё движение.
Я недоумённо слушал, иногда рассеянно кивал. Странная какая-то учительница. Не кричит, когда я туплю, не встряхивает нотациями, если отчаялся найти ответ и забрался в панцирь молчания, говорит и говорит, будто девчонка…
– Что же предпринять? – карандаш репетиторши на секунду остановился. – Это уже другое правило. Перед товарищем извиниться нужно, тогда что есть у каждого – общим будет, а вот в акробатике правильная группировка необходима. Смотри-ка, получился замечательный результат – число четыре!
Я поднял глаза – неужели действительно так просто?! Но мою тихую радость заглушил трубный бас:
– Жена! Ты не видела гвоздодёр?
– Нэт! – категорично ответила тётя Каринэ.
Дверь в кухню распахнулась, и на пороге возник дядя Вазген:
– Ну, куда мог подеваться этот гвоздодёр! – воздевая волосатые руки к потолку, в сердцах пробасил он.
– Говорю же тебе – нэ ви-де-ла! – отозвалась тётя, сунула мне в руки листок и шустро принялась чистить картошку.
– Да вот же он! – вскричал дядя и вытащил откуда-то из-под стола изогнутую железяку, выкрашенную зелёной краской.
– Разве это – гвоздодёр? – всплеснула руками его жена. – Я думала: ребята хлам какой-то с улицы притащили, выкинуть хотела. Потом вымыла на всякий случай: Араратик играть стал, на солнце в эту дырку смотреть понравилось.
– Вах, женщина! – дядя мощно затрепетал руками. – Хлам! Сколько нам нужно вагонов соли съесть, чтобы ты догадаться смогла, что этой штукой можно делать?! Видишь? – мужчина потыкал пальцем в железяку. – Это рыча-а-аг! Рычаг для вытягивания гвоздей!
– Лыся-як! – нараспев повторил маленький Араратик и вцепился зубами в яблоко.
– Захрмар! – обдал жену жгучим взглядом дядя Вазген, провёл волосатой рукой по своей лысой голове и, неожиданно захохотав, схватил Араратика на руки и подкинул вверх.
– Какой умный ребёнок, всё понимает! – приговаривал дядя Вазген, тиская повизгивающего от радости внучонка.
– Что такое «захрмар»? – спросил я, когда дядя покинул кухню.
– Армянское национальное ругательство, означает «змеиный яд»! – ответила тётя, а мне в голову закралась шальная мысль:
«Вот захочет Зинаида Егоровна поставить завтра двойку по математике, а я ей в ответ раз! – и ругнусь по-армянски! Мне – злости выход, а она не поймёт!»
Будто учуяв, что у меня в голове, тётя Каринэ сказала:
– По-армянски «здравствуйте» – «Барев дзес!» Твоей учительнице будет приятно услышать.
Так мы и сидели на кухне по-домашнему: учительница резала картошку, жарила мясо, попутно наставляя меня и маленького Араратика, а я всё увереннее гонял по листку цифры, упрощая выражения. Представить загоны с баранами, как рекомендовала родственница,
