style="font-size:15px;"> Нечего и думать куда-то идти. Сколько сейчас? Стрелки на запястье мягко светились. Ого, половина третьего. Лисий час – самая темная пора ночи, предрассветье. Не больно-то много она и наспала, учитывая, что из-за стола разошлись за полночь. Надо где-то затаиться до утра, пересидеть, а потом прошмыгнуть к дому этого местного патриарха, деда Никиши, успеть поговорить с ним, пока злобная Маришка не разнесет по деревне молву о непристойном поведении гостьи. Вообще-то поразительно, откуда в этой роскошной молодке такая страсть к благопристойности. По всему было похоже, что она займется сегодня ночью с Сергеем тем же самым, чем Петр собирался заняться с Ириной.
Ирина насупилась, потом усмехнулась. А Петра с чего разобрало? Павел бросал на нее за ужином куда более горячие взгляды, скорее ночью можно было ожидать его визита. Петр же был вежлив, очень любезен, но не более того. Один только Сергей казался всецело увлеченным Маришкой. Уж он-то наверняка не появился бы в чужой спальне!
Ирина нахмурилась. Нет, но куда все-таки податься? Вообще-то вокруг громоздится сколько угодно пустых, заброшенных домов, и хоть они стоят заколоченные, наверняка можно найти какую-нибудь щелочку, проскользнуть в нежилую, затянутую паутиной горенку… Ага, проскользнешь туда, а там сидит на пыльной лавочке одичалый домовушка и причитает горько, собирая слезы в мохнатенькую ладошку:
– Ох, золотые мои, ро́дные хозяева! Да на кого ж вы меня, бедного, покинули?
Ирину затрясло – не то от страха, не то от смеха. Ну, если она еще может смеяться… А может, это дрожь от холода?
Как всегда перед рассветом, налетел легкий ветерок; ощутимо попрохладело, хотя ветерок этот уютно пахнул дымком. Неужели на деревне уже кто-то проснулся и начал растапливать печку? Вот бы сейчас погреться у той печки… Увы!
Ирина вытянула руки вдоль тела и начала резко, часто двигать плечами вверх-вниз, вверх-вниз. Это был старинный охотницкий способ согреться, которому некогда научил ее отец. Здорово усиливали кровообращение также энергичные махи расслабленными ногами и руками. Она бросила босоножки, растопырила пальцы и предавалась этому занятию, пока не устала. В самом деле, на какое-то время тепло вернулось, но удержать его было нечем: тоненький ситчик Маришкиного платьишка продувался насквозь, и Ирина снова начала трястись.
В это время порыв ветерка донес до нее пряный запах сена.
О, сеновал! Вот где можно отсидеться до утра! Там даже поспать можно. Ирине, честно сказать, никогда не приходилось спать на сеновале… Но, во-первых, судя по книгам, это ни с чем не сравнимое наслаждение, во-вторых, надо же когда-то начинать, а в-третьих, деваться все равно некуда!
Она повернулась и пошла на запах. Для этого пришлось обогнуть дом и приблизиться к другому двору. Ирина ощупью нашарила дверку, распахнула ее, вошла – и тотчас сладковатый, нежный запах обрушился на нее, словно лавина. Он был плотный, словно даже материальный…
Да он и был
