что птицы не только клевали его, и пробормотал новое проклятие.
Отогнув рукав рубашки, человек посмотрел на часы и, сообразив, сколько времени простоял под деревом, выругался в третий раз. Так они не договаривались, нет, так не договаривались!
Он окинул взглядом двор, полный черных неподвижных теней. За эти несколько часов глаза его привыкли к темноте, и он сразу разглядел пластиковый грибок телефона-автомата. Бесшумно пересек двор, поднырнул под навес и хмыкнул, увидев, что с телефона сорван диск, а трубка срезана под самый корень. Однако это его мало расстроило, поскольку в его кармане лежал сотовый телефон. Идти в автомат понадобилось ему исключительно для маскировки: с улицы во двор нет-нет да и залетали синие отблески милицейских мигалок (после вечернего происшествия из этого района не уезжала патрульная машина), а что может быть более естественно, чем человек, звонящий по телефону? Даже в глухую ночь. Может, он «Скорую» вызывает. Или разыскивает загулявшую жену по ее подружкам. Или вообще в милицию звонит!
Эта мысль его развеселила, и улыбка блуждала по его лицу, пока он набирал номер. Но стоило зазвучать в трубке голосу, как лицо человека стало прежним: настороженным, недобрым.
– Алло?
Это округлое слово в устах ответившего было острым, как нож.
– Это я.
– Твою мать! Куда ты пропал?
– Никуда, – удивился звонивший. – Я тут стою. А что?
– Ну, я ведь жду. Думал, может, тебя повязали.
– Пока нет. Не за что!
Эти слова, похоже, не понравились человеку, ответившему на звонок:
– Какого хрена?! Ты что, еще не?..
– Она дома. Она сидит дома, никто к ней не приходит, все тихо.
– Ну и в чем дело?
– Она еще не спит, свет горит на кухне.
– Может, ушла, а свет погасить забыла?
– Ну куда она уйдет, ты сам посуди? – раздраженно буркнул звонивший. – Она ведь даже от ментов вернулась домой, не осталась с ними. Могла бы не возвращаться, верно?
– Вернулась, а потом смылась, зараза, – с ненавистью буркнул тот, кто ответил на звонок.
– Дверь подъезда у меня перед глазами. Никакая собака не выходила.
– Точно? Она ведь хитрая, сучка, я ее знаю!
– Да ты видел-то ее полторы минуты, – буркнул звонивший, которому вдруг осточертел этот разговор. У него промокли ноги, и немедля захотелось по малой нужде.
– Этого мне на всю жизнь хватило. Никогда не забуду, как она… Никогда ее не забуду!
В устах этого человека его слова звучали отнюдь не приятным легковесным обещанием. Они звучали как смертный приговор. Да они, по сути, им и были – смертным приговором.
– Да что мне, в дверь ломиться? – переминаясь с ноги на ногу, проворчал звонивший. – Ты знаешь, на сколько замков она заперлась? И соседи ее все сейчас на стреме. И ментовозки
