являлась движущей силой. Вот этого и не хватало гражданскому машиностроению, где к тому же экономический механизм был не отработан и малоэффективен. И задача состояла в том, чтобы найти эффективные пути перелива научно-технических достижений ВПК в мирные отрасли машиностроения и тем самым поднять их на новый уровень.
В своей практической работе я стремился в максимальной степени привлекать в гражданские отрасли специалистов и руководителей из ВПК. В 1989 году только что избранные народные депутаты, еще не остывшие от уличных митингов и опьяненные победой, при формировании Правительства постоянно бросали мне упреки в стремлении широко использовать в народном хозяйстве кадры военно-промышленного комплекса. Трудно им было объяснить, что надо рачительно относиться к интеллектуальному потенциалу этого комплекса, который создавался многие годы ценой лишений народа. Откуда такая неприязнь к созданному своими же руками? Откуда такая слепота? А то, что за этими воплями и криками в адрес ВПК и Армии стояли люди, целью которых было разрушить все крепкое и сильное в стране, для меня и тогда не было сомнений, и сейчас нет.
Да, ВПК СССР – это крупный сектор экономики, технологический уровень которого или соответствовал, или был выше, чем в других развитых странах. Он представлял собой своеобразное ядро высоких технологий. Только в его научном обеспечении в 1990 году участвовали 1 миллион 680 тысяч ученых и специалистов. Многие их разработки были на высочайшем научном и техническом уровне. Мы старались использовать это в гражданских целях. Например, при осуществлении проекта «Энергия» – «Буран» новейших технологий и материалов оказалось шестьсот. Экономические происки, начатые Гайдаром – Ельциным в январе 1992 года, ударили прежде всего по ВПК. И сейчас, когда я пишу эти строки, из науки ВПК ушли 500 тыс. человек, то есть третья часть. Затраты на опытно-конструкторские работы уменьшились в этом комплексе за три года в его военном секторе – в 8,5 раза, а в гражданском – в 5 раз. И мне трудно отделаться от мысли, что разгром ВПК, совершенный нынешними властями, стал одним из самых драматических ударов не только по военной, но и по всей экономической (а с ней и политической) мощи некогда великого государства.
Каждый этап нашей жизни обязательно сопровождался звучными и хлесткими фразами-лозунгами. Горбачевские: «время требует»; «иного не дано»; «другого пути просто нет» и т. д. Ельцинские: «необратимость реформы»; «альтернативы этому просто нет» и прочие. Я не анализирую существо и корректность этих лозунгов. Подобные лозунги имеют главным образом популистский характер. Но беда в том, что они имеют свойство из абстрактного призыва превращаться в конце концов в реальную и далеко небезопасную политику.
В том, уже далеком 1985 году смысл термина «ускорение» стремительно расширялся. Снежный ком двинулся по склону.
В июле новый Генсек улетел в Днепропетровск: эйфория ленинградского триумфа требовала повторения. Ведь Ук�
