рядом с испанцами, вернувшимися на родину из Советского Союза. Они были вывезены сюда детьми, вырванными из огня гражданской войны, прожили с нами долгие годы, до сих пор хранят благодарность своей второй родине, которая их приютила, обогрела, дала жилье, образование, работу. Когда узнали, что их сосед по трибуне из Москвы, бросились его обнимать, долго расспрашивали, а при прощании просили передать привет… Льву Яшину, которым не перестали восхищаться по прошествии лет.
Репутация Яшина выливалась в какое-то особое доверие к нему, находившее самые необычные, но очень уж показательные формы проявления. На стыке 70-х и 80-х годов Лев Иванович работал заместителем начальника Управления футбола Спорткомитета СССР. Тогда был весьма развит эпистолярный жанр: велась активная переписка – не столько между людьми, как когда-то, в прошлой жизни, сколько между просителями, жалобщиками, добровольными советчиками, с одной стороны, и учреждениями, с другой. Самый популярный вид спорта, особенно в периоды осложнений, вызывал потоки писем в Управление футбола Спорткомитета и общественный орган – Федерацию футбола СССР, редакции газет и, конечно же, в ЦК КПСС. Футбольный аппарат был завален прошениями, в том числе и пересланными для ответа из высоких инстанций.
Согласно установлениям тех лет отвечать было обязательно, по существу и в определенные сроки. Отписка или неудовлетворенность искателей справедливости порождала повторные обращения и жалобы. Переписка с некоторыми любителями водить пером по бумаге грозила, казалось, бесконечностью. Но когда на бланке Управления или Федерации отвечал Яшин, даже профессиональные жалобщики прекращали почтовую бомбардировку. Подпись Яшина обычно ставила точку в переписке. И не один лишь авторитет имени тому объяснение, хотя и он тоже. Самые раздражительные и подозрительные отправители верили этому человеку. Как подметили коллеги, Лев Иванович сам не давал и не подписывал подготовленные подчиненными формальные ответы. Он с вниманием и терпением относился к соображениям болельщиков. Не считал их неодушевленной массой, относился без бытующего в профессиональной среде насмешливого пренебрежения. Говорил: «Людей распирают эмоции. Когда футбол не вызывает эмоций, вот это беда». За понимание люди платили той же монетой.
Яшин чувствовал, осязал народную поддержку. И свою сбивчивую речь на торжественных проводах в 100-тысячных Лужниках 27 мая 1971 года закончил не принятым тогда обязательным выражением благодарности партии и правительству, а всего двумя словами от чистого сердца: «Спасибо, народ!»
Знаменитому вратарю отдавали должное даже люди, чуравшиеся спорта или равнодушные к нему. Они понимали, что такое Яшин. Когда в мае 1964 года главный редактор «Франс футбол» Макс Юрбини приехал в Москву с «Золотым мячом», чтобы перед матчем на Кубок Европы СССР – Швеция вручить его победителю ежегодного конкурса лучших европейских футболистов, среди многочисленных интервью, которые гость здесь взял, расспросы он начал со своей переводчицы. 25-летняя выпускница МГУ Регина Рубальская
