выручку самке пришла необходимость выживания общины, требующая ее постоянного количественного роста – размер общины прямо пропорционален ее силе и способности выжить. Рост общины добавлял новые конфликты – большая семья менее управляема. Появились уровни иерархии общины – роды и кланы – и на самом нижнем уровне иерархии дело неуклонно шло к парной семье. Потребности же в любви у самцов не было, поскольку в доступе к самкам для них пока ничего не изменилось – они стремились иметь их всех или хотя бы кого можно.
Но самка и тут не остановилась. Теперь ревность разрушала полигамию изнутри – самка не хотела делить самца с соперницами, чем постоянно расстраивала Создателя. Она все время плела интриги, провоцировала междоусобицы и устраивала брачную неразбериху, что ослабляло общину перед лицом врага. Но была и более серьезная причина для перемен. Воспитание мужского потомства – вождей и воинов – требовало участия не только самок, но и самцов. Так к матери добавился отец, а полигамия плавно перетекла в следующую брачную фазу – моногамию. Она была оптимальна для самок и справедлива для самцов. Впрочем, к этому времени самки и самцы стали уже чем-то напоминать людей.
Как и с предыдущими фазами, с моногамией возникла новая проблема выбора – теперь для мужчины – и к женской любви добавилась мужская. Однако взаимная любовь, как единственная скрепляющая сила семьи, была недостаточно прочна. Еще не сдавались пережитки прошлого – грубая сила и стремление заиметь побольше женщин со стороны мужчины, и в меньшей степени ветреность, стремление поиметь что-то «слева» (или ресурсы, или лучшие гены) у женщин. На помощь пришли мораль и законы, которые помогали регулировать брачные союзы. Поскольку мужчинам ради моногамии пришлось поступиться большим, чем женщинам, общество смотрело на их действия сквозь пальцы. Это казалось разумным компромиссом, потому что стремление поиметь больше самок – физиологическое, а стремление поиметь больше ресурсов – экономическое. С моногамией усилилась роль мужчины. Если до этого момента женщина была единственной ценностью, то теперь индивидуальная роль мужчины в выживании потомства стала не менее важной. Правда ценность эта была социальная, а не биологическая.
Укрепление государства, повышение благосостояния, расширение гражданских свобод и потребность в рабочей силе привело к наделению женщины всеми мужскими правами и экономическими возможностями. Мораль и брачные законы упразднены – каждый может жить так, как хочет. Освобождение женщины от уз брака и предоставление ей полной свободы в выборе своей судьбы под защитой государственной власти привели к тому, что любовь, не успев толком родиться, скончалась, и ее место заняли другие социальные механизмы. Впрочем, ни один из них не нацелен на полноценное воспитания детей, которое требует длительного участия обоих родителей, а то и бабушек с дедушками, что начисто отсекает свободные браки
