болезнь? – удивился я.
– Как и трусость, и воровство.
«Вот так постановочка вопроса! – удивился я. – Выходит, они не зря убивали весь десяток, с жестокой наивностью полагая, что там все заразны. Но если брат Чингисхана был предателем, то, по его же логике, ген предательства должен сидеть и в нём самом?» Но я не стал озвучивать такие мысли, лучше пока поживём.
– Ну а что он сделал со своим вторым братом и мачехой? – задал я каверзный вопрос.
– Чингисхан не должен объяснять свои поступки, но мне кажется, он специально оставил их под своим приглядом, чтобы в любое время покарать, узнав, что зараза все же поселилась в их душах.
– Логично, – согласился я, потому что знал – начальник всегда прав.
Очень сложный для восприятия человеком с ограниченными умственными возможностями разговор закончился, и Менге, вытирая обильно катившийся по всем частям тела пот, облегчённо вздохнул.
– А мать, амангала, акем! – выругался он при этом.
«А ты как думал, братан, это тебе не горло резать да девок перед взором умирающих родителей раскладывать, тут башкой думать надо, слова подбирать. Да такие, чтобы пятки под затылок не подвели».
– Ну, скажи ты мне ещё одно, Менге, – решил я до конца добить десятника неудобными вопросами.
Тот вздрогнул, и страх промелькнул в его взгляде. Где-то совсем рядом чирикали птички и беззаботно веял ветерок. Я даже удивился, чего это он так испугался?
– Объясни мне, десятник великого Чингисхана, почему такой бесстрашный правитель лютой ненавистью ненавидел тангутов и чжурчжэней? В чём была их вина?
– Когда-то монголы были данниками тангутов и чжурчжэней. Когда-то Тэмучжин одиннадцать лет отсидел в яме в плену у чжурчжэней. Когда-то тангуты и чжурчжэни точно так же ненавидели мой народ, – заскрипел зубами Менге. – Тэмучжин прав, им не место под Вечным Небом. На протяжении многих десятилетий каждые три года армии Алтан-царства7 совершали набеги на земли моего народа. Они убивали мужчин и угоняли в рабство женщин и детей.
– Но почему, что вы им сделали?
– Ты знаешь, почему лев убивает начинающих входить в силу львят своего помёта? – прищурился Менги.
– Они боялись, что ваш народ войдёт в силу и возьмёт верх, – догадливо протянул я.
Неужели для того, чтобы выжить одному народу, обязательно должен погибнуть другой? Тангутам уже не помочь. Теперь только ветер будет выть да гнать пески по тем местам, где некогда стояли цветущие города и оазисы, а вставшая в очередной раз с колен Китайская империя подберёт бросовые земли некогда могучего государства и присоединит их к своим. Затем станет ждать следующего завоевателя, чтобы в очередной раз растворить среди своей тысячелетней культуры неосторожных победителей. Века идут, народы сменяют друг друга в вечной борьбе за место под солнцем. И только великая Поднебесная не
Так монголы называли Золотую империю.
