было заботы, купила баба порося, – вздохнул я, подтягивая уздечку.
– Ты, ты меня назвал свиньёй, этим непотребным животным, имя которого для благоверного мусульманина и слышать-то великий грех!
Как я ни пытался ей объяснить, что это поговорка такая, иносказание то есть, ничего не помогало.
– Раз ты так, то поеду рядом с нашим братом Дилан- даем, он нас любит и никому в обиду не даст, – показала мне язычок негодница.
– Какая ты принцесса, принцессы языки не показывают, – осадил я её.
– А настоящие воины своих сестёр одних не бросают, вот так!
Я вспомнил свою младшую сестрёнку Лену, которая в далёком детстве словно хвостик повсюду болталась за мной. И надо заметить, никогда не плакала, а наоборот, когда ей было больно, не показывала этого и громко смеялась. Учительницей всё хотела стать, когда вырастет.
– А что, пускай прокатится, прогулка-то так себе, можно сказать увеселительная, или ты кого боишься? – Голос друга стал до приторности елейным.
– Добро! Вот и присмотришь за ней, – я дружески опустил руку на плечо Диландая.
– Да я чё, я ничё, – захлопал ресницами куин. – Пусть дома сидит. А то отвечай за неё. Мы так не договаривались.
– На конь! – раздалась команда Менге.
– Послушай, командир, тут такое дело, – зашептал что-то на ухо десятнику Диландай.
– Не блей, словно баран, – отшатнулся от него Менге, – говори ясней.
– Сестру, говорю, с собой надо взять.
– Как в седле?
– Выдержит.
– Бери.
Я подивился быстрому согласию командира.
– Не лапай, сама справлюсь, – отвергла принцесса попытку Диландая помочь ей взобраться на коротконогого монгольского скакунка.
– Стойте, стойте! – донеслись до нас чьи-то запоздалые возгласы.
Мы повернули головы в сторону кричавших. Внушительная кавалькада всадников, разбрасывая тучи пыли, приближалась со стороны ханских покоев, но Угэдэя среди них не было.
– Что там произошло, шакалы их раздери? – выругался десятник.
– Уважаемый десятник Менги, мы осмелились вас задержать с разрешения тысяцкого Туга, – проблеял тот самый торгаш, у которого я купил Танюху.
Я сразу понял – толстяк привёз неприятности.
– Вчера воин вашего десятка приобрёл товар не совсем правильным путём, – начал юлить торгаш.
– Украл, что ли? – не стал миндальничать Менге.
– Я бы не стал говорить так утвердительно, – продолжал мяться торговец.
– Слушай, ты, испражнения бабуина, я воин, и на свои вопросы привык получать чёткие ответы, – просипел десятник, буравя торговца глазами.
Мы покатывались со смеху.
– Они заплатили слишком смехотворную цену за товар, а он стоит во сто крат дороже, – выпалил торговец.
– Интересно, как это мои
