водки, но ее не было. И с некоторых пор у Андрея появилось отвращение к водке. Он боялся, что гены матери пробудятся, искалечат жизнь.
Спать не получится, пить он не будет. Чем заняться? Посмотрел на будильник – уже час ночи.
– Эх, была-не-была! – Андрей быстро схватил книгу “Четвертое измерение”. Выбрался на кухню, нащупал выключатель. Сел за стол. И принялся читать…
Часть II. Эволюция
Савелий Кравчук
Возраст: 56 лет
Профессия: священник
Вибрации души: 96 Гц
В одной Восточной стране группу западных туристов привели на старое кладбище.
Один из туристов удивленно спрашивает гида:
– Почему на надгробиях такие странные надписи? Например: родился в 1500-м году, умер в 1590-м году, жил 5 лет. Или вот рядом: родился в 1650-м, умер в 1683-м, жил 3 года.
Гид ответил:
– Дело в том, что наши предки вели отсчет жизни не так, как современные люди. Они прекрасно знали, что человек состоит не только из своей физической оболочки, а мир – совсем не такой, каким мы видим его нашими пятью органами чувств. Они утверждали, что только те моменты, когда мы осознаем себя в полной мере и воспринимаем мир во всем его многообразии, мы живем. Такое состояние называется сатори, что означает просветление. А люди, пребывающие в состоянии сатори – просветленные. Предки утверждали, что все остальное время люди не живут, а существуют. Именно это и отражают цифры на надгробиях.
Туристы притихли, а один из них о чем-то подумал и пробормотал: "Получается, я еще и не жил вовсе".
Притча о смысле жизни
Савелий пребывал в состоянии Сатори не только на утренних и вечерних службах. И даже не во время исповеди прихожан. Даже младенцы, которых он крестил по несколько раз в неделю, не вызывали такого благоговейного состояния. Нет, те минуты, когда священник ухаживал за своим садом возле храма Ярослава Мудрого, играл там с внучкой Ксюшей и наблюдал за воробьями – они стали его Сатори.
Сад начинался сразу за церковью. Две едва заметные тропинки тянулись параллельно друг другу в конец сада, где располагалась беседка и пара деревянных скамеек. Вдоль тропинки – розовые кусты. Среди них у самой земли ютились анютины глазки, а кое-где пестрели календулы. Иногда тропинку пересекала мама-ежиха с маленьким детенышем. Он послушно брел за родительницей, неспешно перебирая крошечными лапками. И каждый раз после обеда, в перерыве между утренней и вечерней службами, к Савелию прибегали пятеро котят. Их мама лениво бродила за пределами сада, где-то там за черным штакетником. А котята (все – разного цвета) неистово носились вокруг священника, голодно мяукали и ластились. Черненький котенок был самым запуганным. Братья отнимали у него кусочек курочки, хлеб, рыбу, даже раков, которыми иногда баловал их Савелий. Поэтому священник отдавал самый большой кусок четверым пушистым “бандитам”. И пока они дрались за пищу, он отводил черненького к беседке,
