Э, Лукашка-Урван здесь! – сказал старик, взглядывая кверху. – Кое место стрелил?
– А ты и не видал! Маленький видно, – сказал Лукашка.– У самой у канавы, дядя, – прибавил он серьезно, встряхивая головой. – Шли мы так-то по канаве, как он затрещит, а у меня ружье в чехле было. Иляска как лопнет....[12] Да я тебе покажу, дядя, кое место, – недалече. Вот дай срок. Я, брат, все его дорожки знаю. Дядя Мосев! – прибавил он решительно и почти повелительно уряднику: – пора сменять! – и, подобрав ружье, не дожидаясь приказания, стал сходить с вышки.
– Сходи! – сказал уже после урядник, оглядываясь вокруг себя. – Твои часы, что ли, Гурка? Иди! И то ловок стал Лукашка твой, – прибавил урядник, обращаясь к старику. – Все как ты ходит, дома не посидит; намедни убил одного.
VII.
Солнце уже скрылось, и ночные тени быстро надвигались со стороны леса. Казаки кончили свои занятия около кордона и собрались к ужину в избу. Только старик, все еще ожидая ястреба и подергивая привязанного за ногу копчика, оставался под чинарой. Ястреб сидел на дереве, но не спускался на курочку. Лукашка неторопливо улаживал в самой чаще тернов, на фазаньей тропке, петли для ловли фазанов и пел одну песню за другою. Несмотря на высокий рост и большие руки, видно было, что всякая работа, крупная и мелкая, спорилась в руках Лукашки.
– Гей, Лука! – послышался ему недалеко из чащи пронзительно-звучный голос Назарки. – Казаки ужинать пошли.
Назарка с живым фазаном под мышкой, продираясь через терны, вылез на тропинку.
– О! – сказал Лукашка замолкая: – где петуха-то взял? Должно мой пружок…[13]
Назарка был одних лет с Лукашкой и тоже с весны только поступил в строевые.
Он был малый некрасивый, худенький, мозглявый, с визгливым голосом, который так и звенел в ушах. Они были соседи и товарищи с Лукою. Лукашка сидел по-татарски на траве и улаживал петли.
– Не знаю чей. Должно твой.
– За ямой, что ль, у чинары? Мой и есть, вчера постановил.
Лукашка встал и посмотрел пойманного фазана. Погладив рукой по темно-сизой голове, которую петух испуганно вытягивал, закатывая глаза, он взял его в руки.
– Нынче пилав сделаем; ты поди зарежь да ощипи.
– Что ж, сами съедим, или уряднику отдать?
– Будет с него.
– Боюсь я их резать, – сказал Назарка.
– Давай сюда.
Лукашка достал ножичек из-под кинжала и быстро дернул им. Петух встрепенулся, но не успел расправить крылья, как уже окровавленная голова загнулась и забилась.
– Вот так-то делай! – проговорил Лукашка, бросая петуха. – Жирный пилав будет.
Назарка вздрогнул, глядя на петуха.
– А слышь, Лука, опять нас в секрет пошлет чорт-то, – прибавил он, поднимая фазана и под чортом разумея урядника. – Фомушкина за чихирем услал, его черед был. Котору ночь ходим! Только на нас и выезжает.
Лукашка посвистывая пошел по кордону
–
Лопнет – выстрелит на казачьем языке.
Силки, которые ставят для ловли фазанов.
