со мной происходит: несколько женских рук работало над полным очищением моей кожи перед «передачей заказчику». Смутно помню то, как меня мыли, что довольно унизительно само по себе – я действительно ощущала себя куском мяса, которое нужно ошпарить, снять с него верхний слой кожи и хорошенько промыть, перед готовкой. Уверена, мне даже депиляцию всего тела сделали, и когда я наконец вновь открываю глаза и перевожу взгляд на свои ноги, я понимаю, что угадала – на ногах ни единого волоска, безупречная гладкость, какая бывает только после косметических процедур. И судя по ощущениям между бедер, меня хорошенько приготовили для того, чтобы Ильдар воспользовался мной в самое ближайшее время. Это отвратительно, мерзко, угнетающе. Хочется закричать в голос, что не подписывалась я на подобное, но вместе с этой мыслью приходит и понимание того, что это – моя работа. Скоро я буду спасена, кошмар закончится. Все это стоит того, чтобы спасти таких как я, и Алия из «Шатров Махруса». Я чувствую себя еще более уязвимой и униженной, чем в тот день, когда Престон ворвался ночью в мою спальню.
Они прикасались ко мне, пока я находилась без сознания, и факт того, что это были женщины, ни черта меня не радует. Меня по-прежнему тошнит, несмотря на то, что от мешка на моей голове и следа не осталось – удивительно, но исчез даже мерзкий запах, и теперь мои чистые и слегка завитые локоны благоухают цитрусом и морскими нотками. Я облачена в длинное черное одеяние, напоминающее паранджу, одетую на совершенно обнаженное тело. Подобный наряд на женщине – мечта любого арабского мужчины и покупателя.
– Твое американское имя очень красиво, – нервно выдыхаю, всматриваясь в черные, стеклянные, ничего не выражающие и безжизненные глаза Азиза. Пустые, черные зеркала, от которых я не имею право отвести взгляд, и показать ему свою слабость.
– Хочешь, я освобожу твой грязный рот, маленькая шармута? – с издевкой интересуется Азиз, пока я продолжаю изучать его внешний вид: мужчина выглядит как типичный бедуин и пустынный кочевник, его полное и крупное тело, скрывает коричневая кандура и красно-белая куфия, скрывающая шею и подбородок. Не дожидаясь моего ответа, Азиз резко и беспощадно сдирает скотч с моих губ. Кусаю губы, чтобы сдержать крик, сконфузившись от невероятной боли, что агонизирующей дрожью проходит от лица до кончиков пальцев ног. – Хочешь я облегчу твою боль, шармута? – продолжает дразнить Азиз, прикасаясь к моим губам своими зловонными и грубыми пальцами. Плотно сжимаю их, молчу лишь по той причине, что не хочу, чтобы он засунул эту мерзость мне в рот. Но он продолжает настойчиво гладить их, прикасаться ко мне, не разрывая зрительного контакта, и вновь не выдерживая подобного отношения, я толкаю ногу вперед – это все, что я могу сделать, потому что мои руки по-прежнему связаны за спиной.
– Кхара! Грязная кхара и шармута. Наверняка, ты чертовски горяча и импульсивна в постели. Это считывается с каждого твоего движения, Эрика. Твое тело создано для того, чтобы доставлять мужчинам
