и пушкарям задерживал. Прокручивал деньги через английские купеческие компании, через «деловых» подручных, наваривая прибыль. И если с опозданием или хотя бы частично служилые все же получали свое жалованье, это было везением. Мог и совсем не заплатить, поскольку принялся скупать землю, дорогие вещи, устраивать кутежи.
Кстати, во многих зарубежных странах подобные явления были в порядке вещей. Искать через суды управу на сильных мира сего было себе дороже. Но в России существовал еще один путь поиска «правды» – возможность подать челобитную царю. Олеарий описывал, как при ежедневных выходах Михаила Федоровича в собор приходили люди, державшие над головой свои жалобы, и специальные чиновники собирали их. Можно было их переслать и по почте. И принимались решения по восстановлению справедливости. Например, в Якутске в 1640 г. у казака Дежнева власти незаконно отобрали добытую им лично для себя пушнину. Он отправил челобитную царю, и ему вернули все до последней шкурки.
Однако в данном отношении «реформаторы» тоже ввели западные порядки. Царя от народа ограждали, и жалобы до него не доходили. А то и вызывали гонения на тех, кто их подал. Но народ с подобным положением не смирился. Московские земские власти на своих сходах выработали от «всего мира» общую челобитную. Выждали подходящий момент, и 1 июня 1648 г., когда царь возвращался из Троице-Сергиева монастыря, его в Кремле уже ждала толпа выборных делегатов от «мира», чтобы подать жалобу лично в руки. Оттеснив свиту, они перегородили дорогу. Почтительно, но твердо взяли под уздцы царскую лошадь и потребовали, чтобы государь их выслушал. Излили все, что наболело, назвали главных обидчиков, вручили челобитную. Алексей был ошарашен, узнав о безобразиях, творящихся его именем. Просил народ успокоиться и обещал во всем разобраться. Люди благодарили, целовали ему руки и стремя, проводили до крыльца. Но едва царь скрылся во дворце, как клевреты Плещеева, желающие угодить ему, ринулись на толпу с нагайками, топча конями и силясь разогнать.
И вот тут-то терпение у москвичей лопнуло. Появились колья, булыжники. Под градом камней «усмирители» ретировались в покои царя. А Москва восстала. К посадским присоединились стрельцы, недовольные снижениями и невыплатами жалованья. На следующий день народ подступил ко дворцу, требуя выдачи притеснителей. На крыльцо вышел Морозов, пробовал говорить с людьми. Но раздались крики: «Да ведь и тебя нам надо!» – и ему пришлось прятаться. Правда, на дворец мятежники не лезли, он оставался как бы «запретной территорией» – толпы пошли ловить своих врагов и грабить их дома. Ворвались к Морозову. Холопа, пытавшегося защищать дом, убили. Жену из уважения к ее сестре-царице пощадили, но отобрали все украшения, выгнали на улицу, а дом разграбили. Думный дьяк Чистый, один из главных авторов соляных и прочих «реформ», лежал больной. При появлении бунтовщиков он спрятался на чердаке, но мальчик-слуга выдал его. Чистого прикончили. Разорили дворы Плещеева, Траханиотова,
