головы, девушка вскричала:
– Нет, нет-нет! – слезы, которые до этого казались лишь небольшими каплями, стали течь ручьем, заливая красные щеки. – Хэлли! Моя красавица, нет, Господи! Что я наделала?! – она стала гладить своего питомца, чья кожа была ещё теплая. Амалия никак не хотела принимать то, что единственная её радость в этом доме погибла.
– Хэлли! – в последний раз вскричала девушка.
Всхлипывая, она ничком свалилась на тело лошади и по привычке запустила свои руки в её черные волосы. Амалия хотела вдохнуть запах воды и сена, которым обычно пах ее питомец, но чувствовала лишь запах крови.
Ей уже было тяжело плакать, так как все её тело ныло от боли. Повернув голову в бок, девушка стала смотреть на лицо своего умершего зверя, не веря тому, что произошло. Она закрыла глаза до тех пор, пока что-то не стало больно щипать щеки. Слезы смыли кровь, заливавшую глаза, поэтому открыв их, девушка сначала не поняла, что это было: такое маленькое, напоминавшее хлопушку и белоснежное, словно…
– Снег… – из девушки вырвался хрип.
Трясущейся рукой, Амалия подняла кровавые, исцарапанные пальцы к снегу, девушка увидела, что они светились, соприкасаясь с рукой. Амалия смотрела на то, как белоснежная пелена покрывает её и Хэлли.
– Прости… – прошептала девушка, и её глаза закрылись. Сонливость взяла верх над трауром и болью.
Маленький ребенок держал в руках большую, деревянную ложку. В этой ложке девочка видела своё отражение и смеялась, видя, как иногда выплывала какая-нибудь маленькая морковка или кусочек лука. Но все же, она продолжала хлебать жижу с большим удовольствием, чувствуя, как теплая жидкость течет прямиком в желудок, отчего тот довольно урчал, требуя добавки. И когда она доела до конца суп, то наконец могла задавать интересующие её вопросы. Такое правило ей поставил отец, чтобы девочка не подавилась.
– Па-ап, а какое чудовище дядя Дарко сегодня поймал? – девочка с любопытными глазами стала смотреть на двух улыбающихся мужчин, постоянно переводя взгляд от одного к другому. Девочке решил ответить тот, про кого она говорила. Он был одет в большую, белую рубаху. В его медной копне волос иногда проблескивала седина.
– Сегодня у меня был заказ на гулей. Во-о-от такие это были твари! – он развел руки в стороны, уронив со стола глиняную кружку с молоком. Но ведьмачья скорость позволила ему поймать сосуд на лету, не пролив при этом ни одной капли. После этого, бородатый мужчина оживленно продолжил говорить:
– Так вот, одна бабка сделала мне заказ, мол, говорит, на кладбище не зайдешь: могилы все по перерыты, вокруг ходят чудовища, аж вознести молитву над усопшим невозможно! Пошел я на кладбище ночью и чую: запах гнилого мяса. А также, я услышал рычание, которое могут издавать только эти зловредные существа! Их рык это что-то с чем-то: словно бульканье, смешанное с ржанием лошади, во как! – Он почесал
