По плечам, животу и ногам, пробежали когтистые лапки. «Крыса!..» Вторая шмыгнула у лица. Хвост стеганул по губам и по носу. Омерзение!.. И новый страх: «Живого сожрут! Сбегают за подмогой и примутся с двух сторон…»
Донесся звук. Глухой и далекий. На стенках короба мелькнул слабым бликом отраженный свет. Кто-то шарил фонариком по углам теплового узла.
– Пусто… – расслышал он. – Сбита пыль… Бомжи ночевали, бутылки валяются… Ух ты! Крысяра жирная, сидит, на меня пялится… Надо было чердак блокировать, он чердаки любит…
Человек убрал голову из лаза, и больше слов разобрать не удалось. Бу-бу-бу… Потом стихло. «Ушли…»
Дикая слабость охватила его. Будто гонят неделю, а не каких-то пять минут. Он немного выждал и позволил себе откашляться. «Проклятая стекловата!» Шевелиться не осталось сил. Лежал бы да лежал. Но жаркая труба нагрела воздух в коробе до собственной температуры. «Градусов сорок-пятьдесят, – определил он. – Осень теплая, топят слабо…»
Пот пропитал одежду, смешался с пылью и стекловатой. Глаз не открыть. И с руками – беда: горят ладони, словно остались без кожи. Нечем вцепиться в трубу, подтянуться и проползти спиной по бетону очередные сантиметры.
«Надо!» – заставил себя продвинуться еще на метр. Внезапно обозначилось затруднение. Изменилось положение труб – в узком пространстве короба они проходили сначала под потолком, а теперь устремились вниз. Застряла голова, заклинилась между трубой и полом.
Он ощупал пространство вокруг. Высота короба – сантиметров пятьдесят. Ширина – чуть больше. Почти половину высоты съедают трубы в клочьях теплоизоляции. «Под трубами не проползти. А сбоку?» Перевернулся на бок. Получилось. Стряхнул с лица пыль, протер глаза. Открыл их и ничего не увидел. Совсем ничего. Коснулся пальцем лица, ощутил прикосновение, но пальца не разглядел. Тьма абсолютная! «Могила…»
Бочком-бочком, прополз несколько сантиметров. Тесно, обрывки стекловаты перекрывают путь. Занес на трубу ногу, потом руку… «Горячо, а что делать?» Заполз на трубы туловищем, немного продвинулся вперед. Нога зацепилась за что-то колючее, наверно, проволоку теплоизоляции. Джинса попала на острую скрутку, как щука на крючок. Не рвется и не отпускает. Подергал ногой, пытаясь освободиться. «Куда там! Тесно в бетонном гробу. Зажат между трубами и потолком. Гамбургер-чизбургер в булочке с кунжутом…» Занервничал, потянул вперед. Только усугубил зацеп. «А если назад? Дотянусь рукой и оторву проволоку», – прикинул он. Подал назад – не дотянулся. Только одежду собрал под шеей. Задрались куртка и рубашка. «Еще назад! Немного…» – поднатужился он. Не дотянулся. А куртка скаталась в жгут, кольцом обхватила грудь, запрессовала его в коробе. Он этого не заметил. Дернулся изо всех сил назад, окончательно заклинил себя одеждой. В кожу впились острые жала стекловаты. Голый живот, спина, бока и руки, запылали огнем, против которого труба показалась холодной.
Он застонал от боли. Грешник на раскаленной
