живых два человека.
– Задраить люки! – послышалась команда. – Эти скоты гуманного отношения не понимают.
– Что там случилось? – посыпались вопросы.
– Да староверы из раскулаченных ни с того ни с сего конвой растолкали и в воду.
– Ну и?
– Что ну и? Восьмерых на дно отправили. Даже шлюпку спускать не стали.
«Круто, – подумал я. – Что за бал сатаны правится в России-матушке? До какой же степени может обесцениться жизнь, что проще пустить всех на дно, чем спустить шлюпку и выловить. А старообрядцы на что надеялись»?
– Какой это побег! – Пробормотал Селютин. – Это – самоубийство.
– Куда бежать собрались? – сквозь зубы проскрипел один из заключённых.
– Теперь и нам житья не будет, – глядя, как задраивается наша последняя надежда на свежий воздух, проговорил комбриг.
– Ни себе, ни людям! – зло сплюнул комэск.
– А им уже всё равно, они теперь с архангелами беседы ведут, – покачал головой комбриг.
–
Но ведь это же страшный грех, – прошептал так и прижившийся рядом с нами Сруль-Абрам, – Господь самоубийц не прощает.
–
Поэтому и прыгнули, – глубокомысленно изрёк один из сталинских соколов. – Не сами же на себя руки наложили, а от пули погибли.
В переполненном народом помещении становилось невыносимо душно.
–
Они-то, может быть, в рай попадут, – вздохнул комэск, – А вот мы-то уж точно в гиене огненной задохнёмся.
Вечером стало немного легче, и мы забылись тяжёлым беспокойным сном.
Луиза, как всегда, протягивала мне свои призрачные руки и шептала что-то бессвязное. Я силился дотянуться хоть до кончиков её пальцев и получше расслышать, что она хочет мне сказать. Мне казалось, что если я услышу её голос, то всё встанет на свои места. Кончится этот кошмар, и я обрету то, о чём мечтал.
–
Повернулись! – привела меня в чувство чья-то команда.
Все арестанты дружно перевернулись на другой бок. А Луиза так и не успела сказать мне того, что хотела. Но мне показалось, что в самое последнее мгновение я кое-что расслышал. И поэтому, закрывая глаза, счастливо улыбнулся. У человека можно отнять всё, но никто не сумеет лишить его мечты.
Не хочется вспоминать все дальнейшие кошмары нашего пути. Скажу только, что каждое утро созданная похоронная команда вытягивала наверх несколько окоченевших за ночь трупов.
– Как когда-то на Волге, – сказал как-то комбриг.
Мы вопросительно поглядели на него.
–
Попал я в плен к белым. И нас вот таким же макаром сплавляли до Астрахани. А когда наши неожиданным налётом попытались баржу отбить, то конвоиры её потопили.
– А как же вы?
– Половина нас тогда спаслось. Те, кто к люкам ближе всего были.
И тут я припомнил слова
