енную, столь хрупкую и женственную спину, прикрытую лишь свободно распущенными черными волосами, им овладевала пьянящая похоть, заставляющая двигаться к ней, приближаясь все ближе и ближе маленькими, аккуратными шагами, словно опасаясь спугнуть её. За пол локтя до нее Ариакс остановился, девушка так и продолжала робко стоять, уставившись в тряпичную стену шатра. Нос медленно погрузился в черные локоны, стекающие вдоль прямой линии позвоночника и источающие необычный, заморский аромат. Погрузившись глубже, он поцеловал ее. От прикосновений губ Ариакса к этой нежной коже, она вздрогнула и немного выгнулась, но в тот же момент застыла, издала легкий и краткий стон, символизирующий наслаждение, который дал понять, молодому, но сильно постаревшему за последнее время парню, о том, что он делает все правильно, и делает хорошо. Это не могло не тешить его мужской гордости, хотя он и знал, что жены Высших Служителей Ока, проходят ряд долгих испытаний, связанных, в том числе, с определенными любовными лишениями, прежде чем получить сан «Жены высшего служителя». Ариакс заглянул в глаза девушки, только что развернувшейся перед ним, и понял, что околдован ими: зеленые, навеивающие мысли о сезоне солнцестояния и тепле, они резко контрастировали со снежной кожей, напоминающей о холоде и смерти. Последняя мысль, посетившая его голову, пока ею окончательно не завладела похоть, была о том, что этих чувств, которые переполняли его сейчас, он никогда не испытывал со своей бывшей, усопшей женой… как не испытывал и многих других с момента ее кончины. «Да судит ее справедливо Всевидящее Око», – последняя мысль, успевшая промелькнуть, пока похоть не увела и её.
Рассвет близился, о чем свидетельствовал бутон Бурокса, застенчиво обнажившего свои багровые лепестки. Ариакс лежал на спине рядом с белоснежной красавицей и чувствовал, что девушка до сих пор отстранена от него, несмотря на то, что между ними было. После жаркого и истощающего акта любви она не проронила ни звука, будто Ариакс был для нее лишь обязательством, которое нужно снести, как подобает – но не больше. Поэтому Ариакс чувствовал себя не ее любовником, а скорее насильником. Впрочем, как не подтасовывай карты, так и есть – он изнасиловал ее. Нет, он не брал ее против ее воли, но решил, что своим спасеньем, она обязана ему. Мол, это будет той платой, которую и он, истосковавшийся по женскому телу, и она, загадочная восточная дева, не прочь принять и предложить.
Одна мысль об этом вселяла ненависть к себе. Впрочем, как и любой мужчина в такой момент, он ввел себя же в заблужденье, нашел тысячу и один повод против тысячи, взять ее. Да, похоже все пережитое в последнее время сделало его таким же животным, как и тех, кого он когда-то, в неравном бою, убивал без зазрения совести? Закрыв глаза, Ариакс попытался уйти от этой мысли, но думы прервало ледяное прикосновение к груди. Обворожительно милое, маленькое, белоснежное лицо лежало на согнутой руке. Другая рука застыла над телом и аккуратно поглаживала кончиками пальцев заросшие отметины на груди Ариакса – шрамы от зубов Волка Проклятой Стаи, который поймал его при переходе через Гору Усопших Путников. Помимо рубцов на груди, три отметины, начерченные от ребер до середины живота, а также шрамы на спине тоже были делом клыков этого охочего до человеческой плоти хищника.
Взгляд Феликс-Сиандры был прикован к его лицу. Они заглянули друг другу в глаза. Непроизвольно, губы обоих растянулось в улыбке. Милая, легкая и застенчивая улыбка девушки. Глупая, широкая и смешная, но не лишенная шарма улыбка Ариакса. Полностью нагие, они лежали и улыбались друг другу.
– Феликс-Сиандра, – представилась она.
Сердце его забилось быстрее. Она ему нравилась. Очень. Он хотел было представиться, но ноющая боль старой, давно завязавшейся раны на спине навестила его вновь. Он аккуратно отчудил ее от себя и сел на край кровати. По широкой, будто перевернутая трапеция спине проходил диагональный пунктирный шрам – такой же, как и на груди, только больше. Ариакс тяжело осунулся, опустил локти на колени. Возбуждение этой ночи улетучилось, оставив его наедине с болью. Ариакс потянулся за вещь-мешком и достал оттуда деревянный стакан и мешочек со смесью трав. Горстка трав опустилась на дно стакана. После нескольких ударов кресалом из стакана потянулся дымок, травы начали тлеть. Ариакс приложил стакан ко рту и вдыхал дымы, пока затылок не начал неметь. Боль в спине угасла. Он лег на кровать.
Девушка молчала, сочувственно глядя на Ариакса.
– Спасибо. – Медоточиво, с легким акцентом, Феликс-Сиандра поблагодарила Ариакса. – Если бы не ты, они бы разорвали меня на куски.
Он слышал ее отдаленно, как будто с улицы. Травы накладывали свои неудобства, но без них боли донимали слишком сильно.
– Пока ты со мной, тебе ничего не угрожает, – перевернулся и навис над ней, – я убью любого, кто тебя тронет. Как и тех пятерых… – Ариакс смотрел прямо в глаза: все такие же летние, зеленые, они не отражали ее настроения, как у всех других.
– Что будет с моими сестрами?
– Им повезло меньше, чем тебе. Послушай, возможно, за мной скоро придут, из-за того, что я сделал с теми
