мне руку. – Теперь рассказ о том, как вы несли Ланса, кажется еще более достоверным. Должен признаться, что подобной доблести от человека вашего облика я не ожидал… Не хочу, конечно, вас этим обидеть…
Я усмехнулся:
– Какая там обида.
Он подвел меня к креслу, подал мне бокал с бесцветным вином, впрочем, слишком сладким, на мой вкус, и сказал:
– Глядя на вас, я мог бы решить, что справлюсь с таким воином одной левой… Но вы пронесли Ланса целых пять лиг да еще убили по дороге двух клятых кошек. Он рассказал мне и о кэрне, об этих камнях…
– И как он сегодня? – перебил я.
– Пришлось приставить к нему часового, чтобы он не поднимался с постели. Этот бугай захотел было встать и погулять по замку. Но, клянусь, я выпущу его лишь через неделю!
– Так, значит, ему лучше!
Ганелон кивнул:
– За его здоровье.
– За это стоит выпить.
И мы выпили. А потом он сказал:
– Если бы моя армия состояла из мужей вроде вас с Лансом, вся эта история могла бы сложиться и по-другому.
– Какая история?
– Да с Кругом и его стражами, – ответил он. – Вы слыхали?
– Ланс лишь упомянул об этом.
Один из мальчиков обжаривал на слабом огне насаженный на вертел громадный кусок говядины; время от времени, поворачивая вертел, он поливал мясо вином. Иногда запах мяса достигал моих ноздрей, вызывая раздраженное бурчание в желудке и ответный смешок Ганелона. Другой мальчишка отправился на кухню за хлебом.
Ганелон долго молчал. Он допил свой бокал, налил по новой. Я все еще смаковал первый бокал.
– А вы слыхали когда-нибудь об Авалоне? – наконец спросил он.
– Да, – ответил я. – Когда-то от бродячего барда довелось мне услышать такую песню:
«За рекою Блаженных сидели мы, ой да плакали горько, когда вспоминали об Авалоне[2]. Мечи расщепились в наших руках, а щиты мы развесили по ветвям дуба. Серебряные башни пали, утонули в кровавом море. Сколько же миль до Авалона? Да нисколько, – отвечу, – и не ищи, ведь серебряные башни повержены».
– Авалон пал? – удивился он.
– Певец, похоже, был помешанным. Больше я ничего не знаю об Авалоне. Просто мне запомнились эти стихи.
Ганелон отвернулся и молчал несколько минут, а потом проговорил дрогнувшим голосом:
– Было, было такое место. И я жил там много лет назад. Не знал я только, что Авалон пал.
– Почему же оставили вы это место? – спросил я.
– Повелитель Авалона, лорд Корвин, колдун из Амбера, прогневался на меня. Сквозь тьму и безумие послал он меня сюда, чтобы я страдал и умер… И я столько страдал и так часто был близок к смерти! Я искал дорогу назад, но ее здесь не знают. Я спрашивал у колдунов и даже у плененной твари из Круга, прежде чем мы убили ее. Дороги на Авалон не знает никто. Как сказал поэт? «Несколько миль до Авалона», –
Перепев псалма 136 «При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали о Сионе».
