Один спереди, один сзади, посредине охраняемая – они двинулись в обход здания больницы.
В коридоре пахло, как пахнет почему-то почти во всех российских больницах: неприятными лекарствами, отвратительной едой, нищетой и тоской. В одной из комнат, двери которой были открыты, группа детей и взрослых сидели за столом и пили чай.
– Очень вкусное шоколадное печенье… – громко и отчетливо сказала одна из женщин. – Кто хочет вкусное шоколадное печенье?
Маленький коротко стриженый мальчик с завистью смотрел на коробку. Он явно хотел лакомства.
– Ты, Вова, не смотри на меня так… – продолжила женщина, поймав взгляд ребенка, – ты попроси…
Один из детей на противоположном конце стола резко вытянул руку вперед ладонью вниз. Сидящий с ним рядом молодой парень в очках тут же начал поворачивать ее ладонью вверх, в «просящую» позицию. Получалось плохо.
Ирина, которая остановилась на несколько секунд, наблюдая эту сцену, передернула плечами и, брезгливо подобрав длинные полы шикарного пальто, пошла дальше по коридору.
Из соседней комнаты раздавались звуки пианино и громкое хлопанье. В небольшом зале, устланном старым ветхим паласом, на маленьких стульях сидели несколько мам в ожидании собственных чад. Они тихонько переговаривались между собой. В дальнем конце Ирина заметила дверной проем, возле которого на стене висела табличка с надписью, сделанная фломастером от руки: «Заведующий детским отделением Зуев Алексей Михайлович».
2
Хозяин кабинета оказался высоким сутуловатым мужчиной в толстых очках. Справа от стола через пустой дверной проем – самой двери не было – обнаружились посетители: почти в таких же очках неопределенного возраста мамаша, изнуренная неудавшейся жизнью бухгалтерша какого-нибудь завода и рядом с ней на стуле, безучастно вперив взгляд в пол, маленький, лет трех, мальчишка.
– Я же повторяю, – бубнила мамаша, – он ничего не видит, ничего не слышит, совсем не говорит. Смотрит только дурак дураком…
Она злобно покосилась на сына и вдруг резко дернула его за плечо. Тот совершенно безучастно перенес это «общение» и, как только оно прекратилось, замер в той же позе.
Ирина, с неприязнью глядя на эту сцену, нетерпеливо ждала, похлопывая перчаткой по руке.
– А вы его обнимите… – неожиданно сказал Зуев.
– Что? – не поняла мамаша.
– Попробуйте его обнять, прижать к себе, – терпеливо начал объяснять Алексей Михайлович, – положите с собой в постель, наконец…
Он встал, не замечая ни Ирину, которая, привлеченная неожиданными словами врача, поймала себя на том, что внимательно наблюдает эту сцену, ни ее охранников, тоже наблюдающих за происходящим, подошел к мальчику и погладил его по голове.
– А зачем? – настороженно спросила бухгалтерша.
Поначалу на движения Зуева никакой реакции у мальчишки не было, но врач продолжал ласкать
