ответил Луи. – Я принесу вам все необходимое.
С этими словами он удалился, думая, конечно, что Клон останется со мной. Но последний спустя минуту или две пошел вслед за ним, забрав с Собой фонарь и оставив меня одного посреди темной сырой комнаты размышлять о своем положении. Было ясно, что Клон подозревает меня. То обстоятельство, что он отвел для меня эту комнату, находившуюся в самой задней части дома и самом отдаленном крыле здания и снабженную, подобно темнице, решетками на окнах, ясно говорило об этом. Несомненно, это был опасный человек, и я должен был его остерегаться. Я положительно недоумевал, как мадам может держать у себя в доме такое чудовище. Но мне нельзя было долго раздумывать над этим вопросом, потому что вскоре я услышал его шаги. Он снова вошел в комнату, светя Луи, который нес с собой маленькую койку и стопку постельного белья.
Немой, кроме фонаря, нес в руках чашку с водой и кусок коврика. Опустив то и другое на пол, он снова вышел и вернулся со скамейкой. Затем он повесил фонарь на гвоздь, взял чашку и тряпку и пригласил меня сесть.
Мне было неприятно прикосновение его рук, но он продолжал стоять надо мной со своей мрачной улыбкой, указывая на скамейку, так что я в конце концов, во избежание излишних пререканий, вынужден был подчиниться его желанию. Он довольно тщательно обмыл мне ноги и, действительно, облегчил мои страдания, но я понял, я отлично понял, что им руководило лишь желание удостовериться, в самом деле я ранен или только притворяюсь. С каждой минутой я боялся его все более и более и до самого его ухода положительно не решался поднять глаз, чтобы он как-нибудь не прочитал в них самых сокровенных моих мыслей.
Но когда я остался один, я не почувствовал себя лучше. Все это дело представлялось мне таким мрачным и притом так дурно начатым. Положим, я проник в замок. Но приветливый голос мадам преследовал меня, равно как и исполненный подозрения и угрозы взор немого привратника. Когда я вскоре по его уходе встал с места и подошел к двери, она оказалась запертой. Комната была наполнена сырым и затхлым воздухом, точно погреб. Сквозь решетки окон я ничего не мог различить в ночной тьме, но до меня доносился монотонный скрип древесных ветвей, и я понял, что окна моей комнаты выходили в ту сторону, где лес примыкал к самой стене дома и куда даже днем не проникал солнечный свет.
Несмотря на все, усталость в конце концов взяла свое, и я заснул.
Когда я проснулся, комната была наполнена серым светом, дверь стояла открытой настежь, и Луи со смущенным видом стоял у моей койки, держа в руках чашу с вином и блюдо с хлебом и фруктами.
– Угодно вам будет встать, сударь? – сказал он. – Уже восемь часов.
– Охотно встану, – колко ответил я, – если вы потрудились отпереть дверь.
Он покраснел.
– Это ошибка, – пробормотал он. – Клон привык запирать эту дверь и по рассеянности запер ее вчера, забыв, что вы…
– Остался внутри?
– Так точно, мосье.
– Не думаю, чтобы эта рассеянность понравилась мадам де Кошфоре, если она узнает об этом.
– Ах,
