вно мечтал попасть в Африку южнее Сахары, где настоящие негры и настоящие звери живут в настоящей африканской саванне. Славные истории Джеральда Даррелла о людях и зверях или африканские приключения Бернгарда Гржимека, прочитанные еще в юности, стучали в моем сердце дивными словами: «Серенгети… Нгоронгоро… Занзибар… африканский рифт…» И вообще – там же свободно бродит то прекрасное зверье, которое в наших краях можно увидеть только в зоопарке или цирке. Нужно ехать!
Подбор маршрута был долгим и сопровождался спорами. В итоге вышло следующее: Москва – Найроби (столица Кении) – Амбосели (национальный парк на юго-востоке Кении), затем – Танзания, озеро Маньяра, Серенгети, Нгоронгоро (заповедники), остров Занзибар (курорт). Возвращение домой через Найроби – Каир. Для путешествия решили использовать зимние каникулы.
Наш сердобольный турагент, закончив разработку маршрута, сказал: «Езжайте, конечно, но, вообще-то, у меня язык не поворачивается рекомендовать уважаемым клиентам прививку от желтой лихорадки!» Однако мы в итоге сделали все необходимые прививки (против желтой лихорадки комфортно действует десять лет) и в дополнение, не торопясь, начали принимать таблетки от малярии, перечень побочных действий которых напомнил мне симптоматику тяжелых форм лучевой болезни.
Вдоль границы Танзании и Кении – лучшие саванны экваториальной Африки (карта из открытых источников)
Аккурат за пару дней до нашего вылета из Москвы CNN с Fox News и прочие рупоры наших партнеров, вроде BBC и DW, запустили по мировым каналам: «В Кении начались кровавые беспорядки, войска на улицах, стрельба и сотни жертв».
Мы, россияне, люди твердые и решительные: сделали скидку на CNN-коэффициент, а также на эффект «человек укусил собаку», погрузились в самолет и полетели в Африку под самый Новый год. Лететь долго, но вот рано утром наш мечта начала сбываться: мы приземлились почти на экваторе! В небе – ясное солнышко, благодать! Но температура при этом плюс восемь по Цельсию (между прочим, Найроби возвышается над уровнем моря почти на тысячу семьсот метров). Удачно, что выехали из дома зимой: теплая одежда с собой. Я быстренько натянул флиску и лыжную шапочку. Обещанной CNN стрельбы пока не слышно.
Белозубый громила
С некоторой тревогой, оставив Любимую ждать или визы, или багаж (уже не помню), я отправился в уборную.
Дружелюбная стрелка «WC» указывала наружу: нужно было выйти из здания терминала. Оказавшись на улице, поворачиваю за угол, а там стоит долговязый местный мужик в бронежилете, с АКМ на правом боку стволом вниз. Прямо как нас когда-то учили: в положении «пригодном для быстрой изготовки к стрельбе на поражение». Одет в черное, без знаков отличия, на голове – вязаная шапочка, похожая на мою, но тонкая, что-то вроде скатанной на лоб балаклавы. Сам он – красавец необыкновенный, ярко-черный, зубы белые, огромные глаза горят недобрым огнем и сканируют меня с ног до головы, а потом обратно. Думаю, все, пропал, это же явно какой-нибудь представитель «Боко Харам», боевик-трайбалист, воин мау-мау – выберите нужное!
В надежде, что в данном контексте это все-таки представитель службы безопасности аэропорта, трепеща, говорю: «Hello, sir!» – и пытаюсь его обогнуть на приличной дистанции в попытке пройти в туалет (дверь была за его исполинской спиной).
Он мне по-английски, без намека на любезность:
– Ты куда?
– В туалет, – с предельной честностью ответил я.
– Почему в зале прилета не пошел? – Исполин грозно свел брови и расширил ноздри.
– Там неинтересно, первый раз в Кении, хочу больше увидеть! – доложил я.
– Туалеты везде одинаковы! – заметил он, слегка подумав.
Я был не согласен, но спорить в данной ситуации не хотелось.
– Да, зато люди разные, вот я вышел – тебя встретил.
– Откуда ты? – спросил верзила, усмехнувшись.
– Из России, – последовал мой ответ.
– Там же очень холодно! – воскликнул мужик встревоженно.
Не только свирепые боевики подвержены стереотипам, я-то тоже думал, что лечу на жаркий-жаркий экватор.
– Ну да, видишь, я в зимней шапке, прям как у тебя.
– Ну я ее после работы сразу снимаю! – с нескрываемой радостью ответил кениец.
– А я свою на работе снимаю! – в том же тоне сказал я.
Тут он рассмеялся и пожелал мне скорого избавления. Все-таки чувство юмора преодолевает
