никак со мной не связаться.
– Знаю, знаю… – улыбнулся тот печально. – Поговорим?
– Ну, пожалуйста… Не надо, прошу, что тут еще можно обсуждать…
– Я все понимаю, но кое-что изменилось. Нам с тобой действительно надо очень серьезно поговорить кое о чем.
Они вошли в подъезд, молча поднялись в лифте.
Дома Яна сразу поставила чайник, чтобы согреться, бросила на сковороду рыбное филе, которое как раз успело разморозиться за день, на другую сковородку – уже готовую овощную смесь.
Пока она готовила, Григорий молча наблюдал за ее передвижениями по кухне. Через десять минут они сели за стол.
– Вкусно… почему у тебя рыба такой вкусной получается? – спросил Григорий, пробуя блюдо.
– Потому что я ее на сливочном масле жарю! – засмеялась Яна, хотя совсем не испытывала веселья. Она чувствовала сильную усталость, накопившуюся за этот суматошный день, и какой-то подвох в визите возлюбленного. – Капелька растительного, но совсем капелька, только чтобы не подгорело, и немного сливочного.
– Разве это полезно, сливочное-то? – пробормотал Григорий. – Ну да ладно, я не о том, – он доел, отложил вилку. – Маша в коме.
Яна тоже отложила вилку.
– Так все плохо… – прошептала Яна. – Даже не верится. Чтобы в наше время, когда медицина на таком высоком уровне…
– А вот представь.
– А ребенок? Что с ребенком?
– Это девочка. Немного недоношенная, но прогноз хороший, обещали выходить. Маша хотела назвать ее Миланой. Милана так Милана… С Миланой более-менее все в порядке. А вот с Машей… Шансов, что она выживет, придет в себя, очень мало.
– О нет.
– Я же тебе еще в прошлый раз говорил, все очень плохо.
– Не могу поверить!
– Яна. Детка… Об этом рано говорить, да и о вообще, об этом нельзя говорить, пока есть хоть какая-то надежда… Но. Я должен это знать заранее. И ты – тоже должна быть готова. К тому, что… ох, не могу это произнести, – Григорий сморщился и спрятал лицо в ладонях.
Яна молчала. Она словно окаменела. Она упорно отказывалась верить в происходящее и не понимала, о чем ей сейчас толкует ее возлюбленный.
Потому что не могла поверить в то, что они с Григорием когда-то будут вместе. И он, этот мужчина, любовь всей ее жизни, станет принадлежать ей и только ей. Яна точно знала, что Григорий никогда не оставит Машу, да и она сама, Яна, не собиралась уводить возлюбленного из семьи, не придумывала никаких хитростей, не шантажировала, не уговаривала Григория, она просто жила как есть и не стремилась что-либо изменить, с тех самых пор как Маша родила второго ребенка… Второй ребенок явился той самой «точкой невозврата». Или инсайтом, то есть внезапным озарением… Когда Яна смирилась с тем, что она теперь только любовница и никто больше.
Смерть Маши могла изменить всё.
– Что я должна знать? – сделав над собой усилие, произнесла
