еще не село, но вечеринка уже в самом разгаре.
– Нужно было надеть купальник, – стонет Шерил, когда мы проходим по гравийной дорожке к дому.
– Зачем? – спрашиваю я, прыгая на одной ноге и натягивая слетевший сандаль. По поводу своего наряда я не мучилась, как Шерил. Это же простая вечеринка. На мне темные, слегка рваные джинсы, черная туника-майка, вот в принципе и все. Просто и комфортно.
– Сейчас увидишь. – Она хватает меня за руку и ведет через переполненный дом к заднему двору.
Дом забит до отказа людьми, на огромном заднем дворе то же самое. Студенты либо в бассейне, либо ждут своей очереди, когда освободиться место в нем, чтобы прыгнуть.
– Эй, детки. – Дарен сидит на стуле в кругу одних девчонок и машет нам в знак приветствия.
Мы машем в ответ и возвращаемся в дом. На огромной, сплошь покрытой мрамором светлой кухне, стоят баллоны пива. Шерил берет два пустых пластиковых стакана и наполняет их.
– Ну, с чего начнем? – спрашивает она, протягивая мне стаканчик.
– Пожалуй, с этого. – Я делаю небольшой глоток и морщусь. – Невкусное пиво.
– Что есть, то есть. – Шерил пожимает плечами.
Следующие полчаса уходят на знакомство с какими-то музыкантами из Кембриджа. Они играют пока только в местных клубах, но уже имеют своих поклонников. Я не особо интересуюсь такой музыкой, в отличие от Шерил. Хотя я сомневаюсь, что дело только в музыке.
Стайлз написал мне пару сообщений, на которые я долго не отвечала. Отойдя в тихое место у лестницы, ведущий на второй этаж, я быстро печатаю эсэмэску.
– И вот мы снова встретились.
Я поднимаю голову от телефона и смотрю на парня, который стоит напротив меня. И сразу узнаю в нем скейтера.
– Остин. – Улыбаясь, я выхожу из тени. Как странно. Уже в третий раз, я вижу его как бы случайно. – Как Роки?
Он снова в своей бейсболке, козырек которой сдвинут на бок. Штаны и футболка кажутся ему слишком большими. Но этот его небрежный вид вовсе не отталкивает. И я даже не представляю его без этой широкой улыбки.
– Как будто бы и ничего и не было, – его улыбка становится еще шире.
– Это хорошо.
Между нами возникает тишина.
– Ты правду тогда сказала? – задает вопрос Остин.
– Когда?
– Когда мы впервые встретились?
Я смутно помню тот день. Окрыленная я летела впервые в клинику. Словно вечность прошла.
– Ты сказала, что не свободна, – видя мое замешательство, напоминает Остин.
– Ах, ты об этом. – Я заправляю за ухо выбившуюся прядь. – Это было правдой.
– Было?
– Ей и остается.
Он заламывает пальцы и смотрит по сторонам. Я не знаю, что означает этот жест. Но он не похож на разочарование.
– Ты не с ним здесь? – интересуется Остин.
– Он занят.
– Я бы не отпустил свою девушку на такую сумасшедшую вечеринку, –
