Надо все сделать побыстрее и максимально тихо, чтобы ни одна сволочь не прознала о нашей сделке. Мне нужны гарантии.
– Гарантии? – я усмехнулся. – А что простой сыщик может гарантировать простому прокурору? Никаких гарантий, гражданин Матушкин.
Слово «гражданин» немного остудило служителя Фемиды. Он потупился и принялся смотреть в сторону.
– Вам ли не знать, что в таких делах гарантий быть не может. Я обещаю, что приложу максимум усилий и попытаюсь выяснить все обстоятельства.
– Но я заплатил! – не унимался Матушкин.
– И спасибо вам за это огромное. С деньгами расследование идет значительно лучше, чем без оных. Однако ничего обещать не могу. Не знаю, как вам меня охарактеризовали и что обещали, но я точно не волшебник. За дело я берусь, это уже хорошо.
– То есть?
– А мог бы и отказаться, – огорошил я прокурора. Его глаза в смятении забегали, во взгляде разом промелькнули отчаяние и ярость от невозможности повлиять на меня.
– Но я же все тебе рассказал!
– И это тоже хорошо. Максимальная полнота предоставленной информации очень способствует, не меньше уплаченных денег. Поэтому еще раз закрепим: конкретных сроков не будет, никаких обещаний я не даю. Меня беспокоить не нужно, как и нашего посредника. Некоторые наивно полагают, что заплаченные ими большие деньги дают им некие привилегии: напоминать о своем деле, требовать, грозить и прочие глупости. Нет. Это наша первая и последняя встреча. Результат расследования я передам посреднику, он сам выйдет на вас. Ему же заплатите остаток моего вознаграждения.
Условия, похоже, понравились Матушкину. Он заметно расслабился и на его дряблом лице даже мелькнуло подобие улыбки.
– Ты, это, извини, если что не так. Я потому и обратился к тебе, что ты хоть и бывший, но все равно из наших. Да к тому же большой спец по делам вроде моего. О том, как ты помог москвичам выловить того маньяка-каннибала, у нас легенды ходят. Мне просто сейчас очень хреново от всего этого геморроя. И хотелось бы поскорее закончить и забыть.
Забыть? Да у него точно проблемы с восприятием реальности. Если рассказанное было правдой хотя бы процентов на пять, то забыть об этом он не сможет никогда, а уж отмыться и подавно. Он пока еще не понимал и цеплялся за меня, как за соломинку, мне же было очевидно, что его карьере в прокуратуре конец. Хорошо, если хотя бы жив останется. Но это вряд ли. Не получив от меня быстрых результатов, он обратится за помощью еще к кому-то, потом еще, а в довольно скором итоге ему просто заткнут рот. Заткнут привычным и надежным способом. Не удивлюсь, если через пару недель прочитаю короткий некролог в каком-нибудь «Вестнике прокуратуры» под фото Матушкина: тяжелая утрата, скорбим, вечная память и прочее.
– Забыть вряд ли получится, – уклончиво сказал я, не став озвучивать свои опасения. – Но прежде всего постарайтесь не забыть прислать мне все материалы по делу.
