любезную гримасу.
Каждый день мы спускаемся в деревню, встаем в очередь перед магазином, ждем, пока нас пустят внутрь, и покупаем самое необходимое. Почему-то я вспоминаю распродажи в супермаркетах, которые мне так нравились, только здесь продуктов маловато и нельзя бегать кругами и засовывать в корзинку, что под руку попадется.
Отвратительно слушать дурацкие теории, даже глухой нельзя притвориться, тут все друг друга знают – что говорить, деревня.
Вот что нам приходится выслушивать, все произносится шепотом, тут же Дети, а если выходит не так уж страшно, попробуйте бесконечно повторять одно и то же и при этом вежливо улыбаться, пока скулы не сведет и не начнет корячить:
1. Зять говорит, это все французские ублюдки.
2. Приятельница из Челси говорит, жуткое мародерство, а ей самой достался отличный телевизор с большим экраном.
3. Сосед из Палаты Лордов обвиняет Китай.
4. А вы заметили, что никто из евреев не погиб?
5. Под универмагом «Маркс и Спенсер» – ядерное бомбоубежище, но только для акционеров.
6. Уже едят кошек и собак.
7. Королева сохраняет бодрость духа.
8. Королева в отчаянии.
9. Королева с Ними заодно.
Каждодневный выход в свет. Похоже на соревнование. Чья новость окажется хуже?
У супружеской пары из Лондона с двумя детьми и чистокровным фландрским бувье, это, оказывается, собака, есть неподалеку летний дом, и они решили, что здесь безопаснее. Может, оно и так, если не считать местных. Народ немедленно всех поделил на Своих и Чужих. Внешне выглядит вполне цивильно, но в душе все ненавидят этих лондонцев и их экзотическую собаку заграничной породы. Только и ждут случая с ними поквитаться, когда закончатся продукты.
Куча народу беспокоится, как мы одни, без тети Пенн. На самом деле они совершенно не жаждут приглашать нас к себе, даже если бы нам это было надо, а нам не надо. Они явно испытывают облегчение, когда мы говорим, нет, спасибо, даже обидно.
День проходит за днем, все больше и больше людей впадает в панику, остальные старательно корчат постные физиономии, непрерывно повторяют Как Все Ужасно, и прищелкивают языком. Мы уходим от них, и сразу становится веселее. По дороге домой мы смеемся, чтобы подбодрить Пайпер и потому что это – приключение, и солнце светит, и вокруг красота, война там или не война.
Не терпится рассказать обо всем Лии, главное, о том, как потрясающе жить без взрослых, без их постоянных поучений. Не хочется говорить вслух, но давайте посмотрим правде в глаза. Сколько бы вы ни изображали горе, сколько бы ни ужасались, ах, люди гибнут, что станет с Демократией, куда катится наша Великая Страна, правда, которую никто не решается сказать, – нам, детям, НАПЛЕВАТЬ. Большинство убитых – старики вроде родителей, они уже достаточно пожили, или они работали в банках, значит, так и так зануды, а если нет, мы их все равно не знаем.
Осберт
