сильного ветра дождь заводило под крышу веранды, и стоять там становилось некомфортно – моросящие капли то и дело пытались промочить его свитер насквозь.
В прихожей пахло сосной. Наверное, дрова, припасенные Морин, были из этого дерева, и смола, испаряясь, окутывала помещение запахом хвои. Диван, укрытый белой простыней, небрежно накинутое одеяло с подушкой отдавали синевой – видимо, полиняли при стирке. Присев на свою временную кровать, Анри задумчиво откинулся на спинку и посмотрел в потолок, вслушиваясь в треск слегка влажных дров.
Часы пробили полночь. Задремавший парень проснулся от крика. Не сразу сообразив, где он, Брэйден осмотрелся вокруг. Звук доносился со второго этажа. Дубовые ступени заскрипели под его быстрыми шагами. Открыв дверь, он увидел Чейз, испуганно сидящую на кровати. Книга упала на пол, и ее страницы разлетелись по комнате, словно сильный порыв ветра разбросал осенние листья. Старые батареи трещали, сообщая, что по ним потекла вода.
– Эмма? – Анри присел на край кровати и сжал хрупкую и ледяную ладонь.
– Просто страшный сон…
Рассказав о том, что видела во сне, Эмма виновато опустила голову. Ей не хотелось никого беспокоить, не хотелось доставлять неудобств.
Первым молчание прервал ведьмак. Он озадаченно рассматривал знак в виде буквы W. Тот переливался алым свечением, оповещая о скором перемещении.
– Все хорошо, – до сих пор сжимая руку ведьмы, Анри наклонился, чтобы поднять книгу. – Если ты забудешь как дышать, я буду рядом. А пока набери побольше воздуха, перемещение будет некомфортным.
Тошнотворное чувство окутало его сознание. Пальцы Эммы до боли впились в его кожу. В мгновение ока они оказались на кладбище, у окраины города. Среди могил слышался металлический лязг, плавно повторяющийся равномерно утихающим эхом.
Сильный ветер и дождь сбивали с пути хрупкую невысокую фигуру. Это была женщина средних лет, закутанная в черную кружевную шаль и одетая в длинное серое пальто. Прячась от прохожих, она спешила на переправу. Дряхлое судно стояло у причала и колыхалось на сильных волнах. Океан бушевал. Волнение темной глади завораживало – Морин любила шторм, но не любила умирать. Правда, сегодня ее это не волновало. Заплатив моряку сколько положено, она отправилась в недолгое путешествие на другой берег. Порывы ветра колыхали суденышко из стороны в сторону; грубый голос капитана приказывал помощникам то поднимать, то опускать паруса; устаревший, давно требующий ремонта двигатель прерывисто, будто булькая, гудел. Какие-то четыре мили отделяли Морин от цели.
За пеленой тумана, который стелился у берега нового Нордвуда, виднелся прибрежный город. Пришвартовавшись у разбитого бетонного причала, лодка высадила единственного пассажира.
– Разворачивай эту колымагу, иначе мы не вернемся к вечеру, – кричал матрос в рубку капитану, сильно жестикулируя. Погода ухудшалась.
Насквозь промокшая женщина, сопротивляясь ветру, спешила
