выть. Она подумывала даже разорвать эту дурацкую клятву, данную Генчику, и пуститься во все тяжкие как это сделали почти все её подружки. Специально для них Таня придумывала всякие фантастические истории про свои грехопадения, чтобы поддерживать статус порочной красавицы. Обычно это случалось летом на море или зимой во время каникул. Она так красочно и правдоподобно рассказывала о своих вымышленных любовниках, что все верили, и завидовали чёрной завистью, ведь им приходилось довольствоваться тем что есть – пьяненькими одноклассниками или шпаной со двора. У Тани же всегда были изысканные богатенькие ловеласы, обязательно старше её лет на десять-двадцать, опытные и неутомимые, тонко чувствующие её душу. Рассказы всегда подтверждались дорогущими подарками, якобы подаренными ей любовниками – здесь были и духи, и украшения, и даже восхитительное импортное нижнее бельё. На сама же деле, всё это Таня тайком таскала из маминой комнаты и потом возвращала на место.
Они целовались до самого рассвета, но так и не решились двинуться дальше, руки просто не подчинялись неистовым импульсам помутнённого сознания, которое хотело всего и стразу. Гена даже не решился раздеть Таню, урывками вдыхал аромат возбуждённого девичьего тела и продолжал ласкать её припухшие губы своими не менее припухшими губами. Впервые в жизни он ощутил этот запах и этот вкус, и они навсегда сплелись в единое целое не сравнимое ни с чем.
У Тани кружилась голова, ей не хватало воздуха, тело сотрясалось от волн, которые разрывали её изнутри, стараясь выплеснуться наружу. Ничего подобного с ней раньше не происходило, даже во снах, о которых ей было стыдно вспоминать. И это только поцелуй, успела подумать она в момент, когда сознание на мгновение вернуло её в реальность, а что же будет потом… Как хорошо, что любовь выглядит именно так. Тане очень хотелось, чтобы это была любовь.
– Господи, какая же я губошлёпка, – смеялась она, глядя утром в зеркало. – Вот, как теперь идти в университет? Засмеют же.
Генчик подошёл и стал рядом так, чтобы и его лицо тоже отразилось в зеркале.
– Пусть все видят, что у нас любовь.
– Это позор какой-то, а не любовь. Ты что не мог вовремя остановиться?
– Не хотел, – ответил он, прижал Таню к себе и попытался снова поцеловать.
– Отстань, – капризно произнесла она, упёршись в его грудь руками. – В морозилке есть курица, тащи сюда, будем лечиться.
Гена провёл рукой по её растрёпанным волосам, снова прижал к себе, и в ту же секунду её тело начало источать тот самый аромат.
– Как я тебя люблю, – прошептала она.
– Я больше, – шёпотом ответил он.
Его пальцы скользнули вниз, подхватили подол платья и проникли под него. Таня подняла вверх руки, и воздушная ткань на мгновение коснулась её лица… А дальше был только полёт…
– Какие же мы дураки…, – почти неслышно произнесла она, натянув одеяло до самого подбородка. – Простынь запачкали… Мама теперь будет ругаться…
– Я так долго этого ждал.
– Что мама будет ругаться?
