какому-то неясному порыву, подошла к самой кромке воды. Вглядываясь в темно-зеленую, словно бы матовую поверхность, ощутила, как к запаху тины примешался еще один – горьковатый и немного сладкий, не слишком приятный.
Джек снова зарычал. И именно в этот момент я вдруг осознала, откуда взялось это ощущение некой неправильности. Ветер дул мне в лицо, развевал собранные в хвост волосы и скрипел макушками старых сосен. Но пруд оставался спокойным. По воде не бежала рябь, сухие листья, падая, вязли в ней, отчего эта вода казалась неестественной… мертвой.
По спине пробежал озноб, и я разозлилась на себя за этот иррациональный страх. Чтобы убедиться, что это самая обычная вода, как и в любых водоемах, я присела на корточки и протянула вперед руку.
Рычание Джека стало громче.
Интуиция буквально кричала, что не нужно этого делать – не нужно нарушать покой этого неестественно тихого, будто навеки заснувшего пруда. Но я давно опиралась не на чувства, а на здравый смысл.
«Если ты чего-то боишься, Маринка, нужно смотреть этому страху в глаза», – говорил Майкл. – «И тогда, победив его, ты станешь сильнее, и уже ничего не будешь бояться».
Пальцы погрузились в вязкую прохладу. Да, именно такой показалась мне эта вода – вязкой и прохладной, а не холодной, несмотря на промозглое октябрьское утро. Я поводила рукой из стороны в сторону, пропуская ее между пальцев, и в какой-то момент поймала себя на том, что наклоняюсь ниже. Еще и еще, как завороженная всматриваясь в темно-зеленую глубину, где не видно абсолютно ничего. Только притягивающая, манящая неизвестностью темнота, покрытая тонким налетом тины…
Внезапно кто-то схватил меня за низ жилетки и потянул на себя. Охватившее меня оцепенение оказалось разрушено, и я, негромко вскрикнув, повалилась на песок. Спустя несколько долгих мгновений обнаружила, что от воды меня пытался оттащить не кто иной, как Джек. Поскуливая, он и сейчас тыкался мокрым носом мне в ладонь, суетился вокруг, бегал, точно прося подняться и уходить.
Следующее, что я ощутила и о чем подумала: запах. Не тины, а тот самый, горьковатый… точнее, сейчас это уже был не запах, а откровенная вонь – горькая, затхлая, тошнотворная, забивающаяся в легкие и перехватывающая дыхание.
Туман сгустился, и вдруг показалось, что из него на меня смотрит множество глаз. Взгляды, ощутимые буквально физически, впились в кожу острыми иголками.
Я смотрела в туман, а он смотрел в меня.
Тряхнув головой, резко поднялась на ноги и стряхнула с одежды приставший песок.
Рядом сходил с ума, заливисто лая, Джек, продолжали скрипеть на ветру вековые сосны, и только вода оставалась все такой же неестественно спокойной.
Впервые в жизни, посмотрев в лицо страху, я испугалась еще больше. И почти впервые решила прислушаться, хоть и с запозданием, к интуиции. Пятясь, я сделала несколько шагов назад, а когда песок сменился травой, развернулась и сорвалась на бег.
Когда
