вечерние часы я люблю больше всего, а вы?»
Он ответил с достоинством:
«Боюсь, что вы забыли, который сейчас час. Должно быть, в обществе Бьюфорта вы потеряли счет времени!»
Она с изумлением взглянула на него.
«Неужели я заставила вас долго ждать? Мистер Бьюфорт показывал мне несколько домов, так как, судя по всему, в этом никто не позволит мне задержаться…»
Потом она вдруг словно позабыла и о Бьюфорте, и о нем самом, и направила разговор в иное русло.
«Люди, живущие в других городах, не так настроены против того, чтобы их друзья или родственники селились в эксцентричных кварталах. Но какая разница, где жить? Мне говорили, что здесь обосновалась вполне приличная публика».
«Да, но район не престижный!»
«Престижный! Вас всех волнует престиж, а на моде вы просто помешаны. Но стоит ли гоняться за модой, когда можно самим ее создавать? Но… должно быть, я слишком долго жила независимо; теперь мне хочется делать то же самое, что и вы все. Я хочу быть в безопасности и чувствовать, что обо мне заботятся».
Он был тронут, как и накануне вечером, когда она заговорила о том, что нуждается в защите.
«Ваши друзья хотят, чтобы вы чувствовали себя за ними, как за каменной стеной. Нью-Йорк – абсолютно безопасное место», – добавил он, и в его голосе прозвучали иронические нотки.
«О, в самом деле? Все так говорят! – воскликнула она, пропуская мимо ушей скрытую насмешку. – Быть здесь – все равно, что отдыхать на каникулах после успешно сданной сессии».
Аналогия была достаточно хорошо продумана, но она не пришлась по душе Ньюлэнду. Он мог позволить себе с сарказмом говорить о Нью-Йорке, но ему не нравилось, когда другие принимались вторить ему, при этом толком не зная нью-йоркской жизни. Интересно, осознает ли она, что за мощный механизм – этот город? А ведь нью-йоркская машина почти сокрушила эту хрупкую молодую женщину! Обед у Минготов, который чуть было не сорвался по причине социальных предрассудков, должен был кое-чему научить графиню. Разве птичка еще не поняла, что попала в другую клетку? Неужели она не почувствовала, что они, Ачеры, вызволили ее из беды, или ее совсем ослепил триумф на приеме у Ван-дер-Лайденов? Ачер был склонен думать, что так оно на самом деле и было. Он вдруг осознал, что в ее представлении нью-йоркское общество однородно; догадка эта потрясла его.
«Вчера вечером, – сказал он, – весь Нью-Йорк был у ваших ног. И Ван-дер-Лайдены ничего не могли с этим поделать!»
«Ну что вы! Они все – такие милые! Вечер удался на славу! И, похоже, эти Ван-дер-Лайдены – важные персоны».
Определение было не вполне адекватно. В том же духе она могла рассказывать о чаепитии у старушек Ланнингс.
«Ван-дер-Лайдены, – начал Ачер несколько напыщенно, – представители самого влиятельного рода Нью-Йорка. К сожалению, здоровье у миссис Ван-дер-Лайден оставляет желать лучшего, а поэтому принимают они крайне редко».
Она опустила руки на колени и все так же
