Медведицы, неизменно плещется Тихий океан, где-то блестит бирюзой озеро Иссык-Куль, и сколько бы поколений на землю ни пришло, небесный Ковш будет каждую минуту свисать над планетой. Хорошо знать, что в твоем городе никто не стреляет, даже по ночам. Не падают под откосы поезда, нет яростных селей, буранов, неожиданных и страшных политических бурь. Значит, у каждого человека есть привязка к вечности Вселенной, к точности жизни и четкости почти всех понятий. Значит, в людском созвездии никого не забудут, всегда оценят чью-то жизнь и труд.
Но, глядя на плачущих арабских девочек, согбенно и безрадостно моющих посуду на кухне, Анна думала о том, как трудно вне системы хоть в чем-то реально помочь человеку. Каково это – в одиночку карабкаться по скользкой и грязной полусфере жизни, ловко сбивая при этом пяткой других? Вот, к примеру, мусульманская полусфера планеты выдавливает из жизни на самую дальнюю обочину своих матерей, дочерей и жен, создавая блага только мужчинам, конечно, за счет рабства женщин. Честно ли это, если за подобное нынче еще стоят миллионы?
Так в чем и как найти четкость понятий в реальной жизни, а не в выдумке, даже если она и всеобъемлющая, как религия, обещающая правдивость и честность человеческих отношений, политологических и общественных, лишь… на небесах? На каком-то… другом свете. Хотя сами проповедники не очень-то спешат к межпланетным тропам в темные холодные сгустки Галактики. Даже во имя обещанного другим миллионолетия! И что может защитить твою жизнь от бесчестия и подлости чьих-то предрассудков? Как оборониться без каких-либо полков и дивизий?
«Почему своих погибающих соратников в других странах не защищает моя страна? – неожиданно вдруг всплыла мысль у Анны, и, как звезда вечером, начала разгораться ярче и ярче. – Почему никто не боится, что за убитого во время переворота сторонника социализма, сторонника земных благ для каждого народившегося в этом мире человека, хоть кто-то будет наказан?».
Прыгающие за окном воробьишки взлетели, сели на подоконник, явно подслушивая чужие мысли. Но и они не могли в миг или даже в столетие решить сложнейшие проблемы цивилизации.
Неожиданно покинул Москву Рахман. Его вызвали на родину, чтобы создать в стране первую коммунистическую газету на арабском языке. Компартия поручила ему создать издание, на страницах которого будут писать о бедах дехкан, ремесленников, подсказывать, как справиться с трахомой, как помочь сироте. Восхищаться яхтами и дворцами нуворишей в этом издании не будут.
А Хади вскоре начал писать диплом об отрицательных вероятностях в квантовой механике. Анна исправляла в нем орфографические ошибки. Иногда они отрывались от работы, о чем-то спорили. Потом долгое время в их комнате говорило только… радио.
После защиты диплома роковая черта, которая должна будет отделить их друг от друга, приближалась неумолимо.
О чем думала в ту пору Анна? Она представляла, как самолет, на котором полетит Хади домой, взмоет к рыхлым неровностям облаков, мелькнет над лугом, над поймой,
