вот же ж, в карте у вас написано: «католик»!
– Ах, это… Ну так меня в приёмном чудесная девушка, когда данные записывала, спросила о моём вероисповедании. Я посмотрел на неё и как представил, что должен буду объяснить, кто такой «агностик»…
Тогда Чарльз Буковски не умер. Умер он в другой раз. Да и бог с ним.
А вот всё, что Бог знал – люди на очень долгое время забыли. А когда озаботились повторным приобретением потерянных знаний, то всё, что существовало от Бога до монаха Менделя – назвали «доменделевским периодом развития генетики».
О семейных и врождённых заболеваниях человечество знало, конечно же, всегда. Вы можете ничего не знать о розе ветров, но наблюдать бег облаков по небу это вам не помешает. А уж если вы умеете не только наблюдать, но ещё анализировать, делать выводы и записывать… И вот всеми нами любимый, поминаемый к месту и ни к месту Гиппократ, пишет в труде «Этика и общая медицина»:
…эпилепсия, как и другие болезни, развиваются на почве наследственности; и действительно, если от флегматика происходит флегматик, от жёлчного – жёлчный, от чахоточного – чахоточный, от страдающего болезнью селезёнки – страдающий болезнью селезёнки, то что может помешать, чтобы болезнь, которою страдают отец и мать, поразила бы также одного из их детей.
«От осины не родятся апельсины», как любят говаривать дефектологи (дефектологи – это такие специально обученные люди, занимающиеся альтернативно-одарёнными детишками).
Но греко-эллинская цивилизация накрылась медным варварским тазом, и вместе с ней накрылась и медицина, отцом которой и являлся Гиппократ, выделив её из философии в самостоятельную науку. Наступило очередное мракобесие. Типа, бабам в церковь в брюках нельзя, как будто бог – не бог, а законодательница деревенской моды; кто писать умеет – сразу на костёр, чтобы зря бумагу не переводил, она, чай, для сельских нужников, а вовсе не для того, чтобы по ней ересь карябать; кто только читать умеет – тому просто-напросто язык вырвать и станет с него; рожать умеет – и буде с неё! В общем, всё, как в отечественной думе нынче… И роль наследственности в происхождении болезней была забыта. Можно сказать: вовсе утрачена, – как утрачивается прямая и гордая осанка, если над нею не работать. И на первое место стали выдвигаться «внешние факторы этиологии»:
сутулый? – горбун мимо прошёл;
слепой? – кривая баба косо посмотрела;
сельский дурачок? – ведьма «сделала»…
И лишь в XVIII—XIX веках (все присутствующие понимают римские цифры? нас ещё не совсем накрыло очередным варварским тазом безграмотности?) появились работы о значении наследственности в происхождении иных состояний и болезней. Как-то: полидактилии, гемофилии, альбинизма.
И вот, во второй половине девятнадцатого века большинство врачебных школ приняло как понятие представление о наследственности, в том числе – наследственности патологической. Пока приняло эмпирически – на основании накопленного опыта. Уже появилась клеточная теория Теодора
