да привозил к себе домой.
То у какого-нибудь доброго человека корову отнимет, то бочку мёда умыкнёт. И ведь всё под благовидными предлогами старался сделать, якобы для нужд общественности и богомольных домов. А у самого уже и своя пасека образовалась, и своё стадо коров появилось, и даже небольшой табунчик лошадей завёлся. А уж всякой снеди на пропитание да вещей на обмундирование набралось, так и за год не счесть. Прибыл князь из столицы гол как сокол, был худенький тощенький, аж штаны спадали, а тут за каких-то несколько месяцев округлился, растолстел, словно кабанчик на откорм. Но что ещё интересно, чем толще он становился, тем всё больше ему всякого добра нужно было. Всё хватал и хватал, никак нахвататься не мог. Всех крестьян, всех ремесленников своими поборами обложил, совсем измучил бедолаг, а кто возмущался да недоволен был, тех в темницу сажал да приговаривал.
– Меня царь-государь уездом править поставил, а вы мне перечить?!… всех в порошок сотру!… – вот как грозился. Так что народ терпел да помалкивал. А как сезон ярмарок начался, так людям вообще житья не стало. Идёт он по ярмарке средь торговых рядов да по сторонам поглядывает, а что получше да побогаче увидит то и отберёт. А кто хоть слово поперёк скажет, так он сразу в крик.
– Рот закрой! Молчать! Я здесь глава! – орёт и тут же всех речи лишает. А звали того князька Никита Белый-ух. Говорили, что такое странное прозвище он получил за своё бледное лицо и манеру ухать при ходьбе. Ну а как он стал на людей кричать, да всем рты затыкать, так народ ему вмиг новое прозвище придумал, и стали его теперь кликать не иначе как Никитка Рот-закрой. Так и повелось, заметит его кто, что он на ярмарку направляется, так тут же всем и сообщает.
– Никитка Рот-закрой идёт! Скорей прячьте, у кого, что доброе есть… – быстро предупреждает. А торговый люд на это мгновенно реагировал. Попрячут купцы хороший товар, да барахло на прилавок выложат, а Никитка пройдет, посмотрит, ничего путёвого не найдёт и давай ругаться. Постоит, поорёт, покричит и домой направиться, опять своё добро награбленное, наворованное проверять да пересчитывать, всё ли на месте, не пропало ли чего. А как пересчитает, пойдет, поест, поспит и снова в путь бредёт. Искать начинает, где бы, что ему ещё прикарманить. И так он этими поборами увлекся, что и не заметил, как тяжко захворал. Не выдержал молодецкий организм непомерного обжорства и неуёмной жадности. То одно у него заболит, то другое, он уж и ходить-то толком не может, отдышка его замучила. Но жадность своё берёт, и чуть ему лучше становится, он тут же на ярмарку тащится, желает хоть чем-нибудь ещё поживиться.
Вот и сегодня хорошенько выспавшись, Никитка, с утреца отправился в торговые ряды, и наткнулся там, на только что приехавшего мельника-купца доброго отца. Матвей-то и знать не знал, что беда такая в городе завелась. Ведь он-то едва приехал, и не начал ещё разбираться в новой обстановке, а предупредить его никто не успел. Удачно расположившись, чинно разложив товар, он как всегда самые лучшие его образцы выставил вперёд
