есть немало мест, способных приютить блайтера, дать ему пищу, кров и новую цель в жизни.
Пока он размышлял, минула очередная сотня проржавевших скоб. Спуск продолжался вот уже два часа. Ладони Рогмана, содранные о больное железо, горели огнем, но он не обращал внимания на зуд. Остановившись, блайтер просунул руку под скобу, согнул локоть и зажег фонарь.
Тусклый свет разлился по вертикальной шахте, осветив ее стены.
Направив рассеянный луч вниз, он увидел клубящийся туман. Белесая стена перекрывала отвесный тоннель. Она ворочалась, как живая, медленно вспухая языками испарений.
На секунду его сердце сжал страх. Вслед за ним пришло разочарование: стоило тратить столько времени на спуск, чтобы в конце концов столкнуться с непроходимой белесой стеной!..
Лезть туда было безумием. Туман вполне мог оказаться живой субстанцией, – глядя на поднимающиеся кверху жадные, блуждающие языки ядовитого марева, Рогман почти не сомневался в том, что перед ним не просто испарения. На всякий случай он развязал свой мешок, вытащил оттуда бесформенный кусок оплавленного пластика величиной с кулак, прихваченный с поверхности как раз на такой случай, и кинул его вниз.
Клочковатая мгла всколыхнулась, мгновенно собравшись в жадный, ищущий протуберанец, рванулась навстречу движению, на секунду открыв взгляду влажные стенки шахты, но удержать увесистый обломок не смогла, тот оказался слишком тяжелой добычей для сообщества взвешенных в воздухе живых капелек. Белесая мгла прогнулась, опадая вниз, вслед за ускользающей добычей, и в этот момент Рогман наконец разглядел конец шахты!
Внизу находился ровный срез черноты, в которой что-то вяло плескалось. Живой туман, или росянка, с которой ему уже приходилось сталкиваться, опадал вниз, увлекаемый инстинктивной жадностью. Затем раздался глухой всплеск, эхо от которого неприятно отразилось от гулких стен огромной, наполовину пустой емкости. Свет фонаря не достигал ни ее дна, ни даже поверхности той жидкости, порождением которой являлся живой туман.
Зато он смог разглядеть нечто другое. Вереница скоб оканчивалась решетчатой площадкой с хлипкими перильцами из тонких металлических прутьев. От площадки уходил короткий отрезок лестницы, которая казалась подвешенной в пустоте.
«Рискнуть?» – подумал Рогман, глядя, как внизу конденсируется опавшая туда вслед за камнем стена живого тумана. Из опыта он знал, что росянка медлительна: ей нужно много времени, чтобы вновь подняться вверх и закупорить своей невесомой массой зев тоннеля. Отдельных ее сгустков можно было не опасаться, в крайнем случае обожгут незащищенные участки кожи. Живой туман опасен, если попадешь в него целиком и не сумеешь быстро выбраться. Тогда пощады не жди, ожогами не отделаешься. Туман растворит все: и плоть, и кости, и даже ткань одежды, наверное…
Рогману уже приходилось видеть блайтера, что неосторожно искупался в таком тумане. Он выбрался из него, но ослеп, а вся его кожа напоминала
