и противодиверсионными операциями и подчиняется напрямую какому-то спецу из Абвера. Завтра утром они должны захватить мост через Буг, и, что командир роты, лейтенант Шадер, придумал ловкую операцию, о которой он Руди пока не расскажет, поскольку выполнение поручено его группе.
В палатке у фельдшера лейтенант Клюзенер повторил слово в слово, услышанное от фон Боха, назвал сегодняшнее число двадцатое июня тысяча девятьсот сорок первого года, свое звание фамилию и имя. Только после такого форменного допроса врач разрешил Клюзенеру вернуться в расположение своей роты.
На самом деле, лейтенант по-прежнему терялся в догадках. Да, теперь он знает, как его зовут. Но имя это никак не отзывалось в его сердце, будто было чужим. Дату он тоже не вспомнил, а подглядел на настольном календаре у фельдшера. Дата, откровенно говоря, смутила лейтенанта, но он не подал вида. Была еще одна загадка, напрочь перечеркивающая действительность. Но о ней лейтенант не признался бы сейчас даже под пытками.
Придя в часть, Клюзенер, сославшись на головную боль, попросил список личного состава своей группы, чем немало удивил дежурного ефрейтора. Получив список, построил группу, она состояла из 10 человек и произвел поверку. Клюзенер зачитывал имя и фамилию каждого бойца и после каждого ответа «я», внимательно, не торопясь всматривался в человека, будто стараясь запомнить. Странное поведение командира не прошло незамеченным, но «бранденбуржцы» списали это на полученную утром травму.
Весь день Ревершон не отходил от друга, помогая восстановить память и подготовиться к выходу на позиции. Маршрут движения был подробно изложен на штабной карте. И, хотя, Клюзенер не смог вспомнить, где лежала карта, но, когда ее принесли, Рев убедился, что картографическую науку Клю помнил и легко ориентировался.
Руди друга от себя не гнал, несмотря на то, что помощь Ревершона стала навязчивой. Клю посчитал, что это будет подозрительным, если он откажется от услужливости товарища. Тем не менее, он успел поймать несколько раз прищуренный взгляд Рева, что выдавало в последнем недоверие.
– Завидую я тебе, Клю, – мечтательно сказал Рев, повалясь на деревянную скамейку в кузове бронетранспортера.
– Чего так?
– Через пару дней вернешься под прямое командование Абвера. Будешь заниматься элитными направлениями. Большими делами. А я так и останусь пехотинцем.
– На войне Рев не бывает больших или малых дел. На войне каждый должен оказаться на своем месте, когда нужно. Только так выигрываются войны. Важен каждый участок! Каждое направление! Каждый солдат!
– Слушай, Клю, а ты видел когда-нибудь этого доктора? – спросил Рев.
Доктор! Доктор! Клюзенер знал, о ком говорит Рев. Досье этого субъекта он изучил вдоль и поперек. Но получалось, что о Вильгельме Улерихе Кранце, известном больше по прозвищу «доктор», Рудольф знал много. И не знал ничего.
Выходило, что это одна из самых таинственных фигур немецкой разведки. К 30 годам его жизни уже существовало немало легенд о нем. Одна страшнее другой.
