Мамин снова отвлекся от мыслей о Санчесе.
Маша приехала на следующий день во вторник. Она так и не сказала, где была. Эта девушка вообще не считала нужным делать то, чего делать не хотела. Соответствовать ожиданиям других не входило в число ее комплексов. Нет, это не было вызовом обществу. Не походило на жестокосердие и надменность. Просто – ее личные границы. Так она чувствовала себя. «Идентифицировала свое место в мире», как сама она говорила. К примеру, не посчитала нужным рассказывать о своей поездке, и не рассказала. Мольбы и пытки здесь вряд ли помогли бы. Алексей это сразу понял и не пытался.
Он встретил ее в обед. Столкнулись у входа в «Петергофские пекарни». Он выходил, а она входила. Кофе они пили уже вместе. Болтали о разном. Вечером пошли гулять в Михайловский парк. Алексей пригласил ее к себе. Она согласилась. И осталась.
С ней было удобно и просто. Она не задавала вопросов, не копалась в его прошлом. Даже фото на зеркале в коридоре, как напоминание Мамину об истории, которую он хотел бы забыть, но не мог – ее не смущало и не интересовало.
Счастливейшие пять дней в его жизни!
Сегодня суббота. Маша рано встала. Когда Алексей почистил зубы и вышел из ванной, она уже стояла одетой.
– Мне нужно уехать на пару дней, – сказала Маша.
– Как? Опять? Но ты ничего не говорила.
– Не хотела тебя расстраивать.
– Маша…
– Я приеду .
– Ну, давай, я тебя хотя бы довезу.
– Не нужно. Сегодня я не опаздываю. Все. Я побежала. До встречи.
Она поднялась на носочки, чмокнула Мамина в губы и упорхнула.
В дверь тренерской постучали. Мамин выглянул из-за монитора.
– Да.
Дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина в камвольном костюме.
***
– Здаарова, Лемыч! – мужчина растянулся тонкими губами в победной улыбке, обнажив красивые белые зубы.
– Санчес! Я знал, что это был ты, – воскликнул Мамин.
– Знал? – удивленно переспросил Санчес и бодрым шагом вошел в тренерскую.
– Ну, конечно.
Они сделали несколько шагов навстречу, Санчес выбросил вперед согнутую в локте правую ладонь, сжатую в кулак; Мамин сделал то же самое; костяшки стукнулись, после чего, кулаки разжались и друзья пожали руки. Потом обнялись.
– Не забыл, – произнес Санчес. – Так про что ты там знал?
Мамин торопливо рассказал Санчесу об увиденном на вокзале; о том, как гаишник, будь он неладен, отвлек его; как всю неделю по деталям вспоминал случай, и, хотя сомневался, но до последнего верил в то, что это был именно он – Саня Поярков!
Санчес сидел, развалившись на стареньком кожаном диване, который появился в тренерской благодаря одному заботливому родителю каратэка. Он расстегнул пиджак, обнаружил под ним плоский живот, упрятанный в белую рубашку. Санчес почти
