создания знаменитого марша.
В «Левом марше» были «сгущены стихом» ведущие тенденции революционной действительности тех дней. В каждой строфе «Левого марша» слышатся и раскаты митинговой, ораторской речи перед революционными массами, и четкость военного приказа, команды военачальника перед строем:
Разворачивайтесь в марше!
Словесной не место кляузе.
Тише, ораторы!
Ваше
слово,
товарищ маузер.
Тут и призывы, поднимающие настроение («Эй, сине-блузые!/ Рейте!..»), и уверенность в правоте революционного дела, в победе («Коммуне не быть покоренной…», «России не быть под Антантой…»), и вера в светлое будущее, которое оправдывает нынешние жертвы («Там/ за горами горя/ солнечный край непочатый…»). С этим органично соединяются и командирская просторечная шутка («Словесной не место кляузе…»), и строгий окрик («Кто там шагает правой?..»), и железная несокрушимость идущих вперед колонн революции («Левой! Левой! Левой!..»). Энергичные и романтичные строки «Левого марша» рисовали образ русского народа, первым устремившегося к социализму, к коммуне, первым взявшегося «штурмовать небо». Недаром это стихотворение Маяковского оказалось переведенным на многие языки народов мира.
Весной 1918 года Маяковский пишет «Оду революции» – документ, свидетельствующий об острейшей политической и литературной борьбе того времени и о личном мужестве поэта. Если Февральскую революцию 1917 года приветствовала большая часть русского просвещенного общества, то к Октябрьской революции значительная часть русских обывателей и интеллигенции отнеслась настороженно, а многие и открыто враждебно. На обывательских интеллигентских «посиделках» в этот период преобладали настроения выжидания, надежды на то, что большевики вот-вот падут. Восторженно воспевая революцию, уже тогда четко определяя для себя «в каком идти, в каком сражаться стане» («Во весь голос», 1930), Маяковский сражается за революцию, прозревая в ней, сквозь все ее «эксцессы», исторический шанс на воплощение своих собственных идеалов. При этом для поэта пафос революции состоит не в разрушении, а в созидании: «Машинисту/ шахтеру…/ кадишь благоговейно,/ славишь человеческий труд…» Чтобы передать это величие, поэт воскрешает торжественное одическое «О»:
Тебе,
освистанная, осмеянная батареями
<…>
восторженно возношу
над руганью реемой
оды торжественное
«О»!
О, звериная!
О, детская!
О, копеечная!
О, великая!
Два лика революции, два ее реальных проявления – героическое, созидательное и стихийно-разрушительное – параллельны двум типам ее восприятия: поэта и обывателя:
Тебе обывательское
– о, будь ты проклята трижды! —
и мое,
поэтово
– о, четырежды славься, благословенная!
У Маяковского, поэта-лирика, не случайно одним из эпитетов поэтического
