прежде обитала мать. Его разбудил резкий хлопок двери.
Встав с постели, Павлос Коралис услышал громкий голос сына и понял, что тот перечит бабушке. Все знали, чем может закончиться бунт против режима Метаксаса. Отказ от участия в ЭОН мог повлечь за собой исключение из школы или лишить возможности нормально работать, да и кто знал, что еще? Отца обуяла ярость.
Темис сидела за кухонным столом. Как только вошел брат, она хотела предостеречь его, но было слишком поздно. Дверь спальни с силой распахнулась.
Павлос Коралис не виделся с детьми уже много месяцев, но к Паносу он приблизился со спины вовсе не затем, чтобы обнять сына, а чтобы толкнуть со всей силы.
Юноша полетел через всю комнату прямо на бабушку, но та благоразумно отошла в сторону, чтобы эта ракета не врезалась в нее. С грохотом Панос упал, ударившись лбом об угол стола.
Темис закричала.
Ее брату не хватило времени сгруппироваться, и он с размаху ударился об пол. Его голова чуть подпрыгнула, соприкоснувшись с плиткой. Темис тотчас же подскочила к нему:
– Панос… Панос… ты слышишь меня?
Она посмотрела на бабушку, которая увлеченно крестилась.
– Он умер, йайа, – сквозь слезы прошептала Темис. – Кажется, он умер.
Вскоре кирия Коралис невозмутимо смачивала тряпку, которую прикладывала к рассеченному лбу внука. Кожа вокруг раны опухла и побагровела.
Несколько секунд юноша лежал без сознания, но наконец зашевелился.
– С ним все будет в порядке, агапе му, – сказала бабушка, разрываясь между любовью к внуку и преданностью их отцу. – Не беспокойся.
Темис в этот момент словно потеряла невинность. Она сердито глянула на отца. Как он мог так поступить?
Очнувшись, Панос совершенно не понимал, что произошло. Он до сих пор не знал, что его толкнули и кто именно это сделал. Отец вышел из комнаты.
Кирия Коралис присела на колени, хлопоча возле внука и промывая его рану.
– Что случилось? – слабым голосом спросил он. – Голова болит. Очень болит.
– Ты упал, – только и сказала бабушка.
Юноша закрыл глаза, а кирия Коралис жестом велела Темис молчать, прижав палец к губам.
Внучка все поняла. Не следует никому говорить о жестоком поступке отца.
Убедившись, что сын жив, Павлос Коралис бесшумно покинул дом, ни с кем не попрощавшись. Он вернулся в Пирей, и на следующий день его корабль отчалил.
Когда Маргарита и Танасис вернулись с собрания ЭОН, одетые в красивую синюю форму, то застали Паноса в кровати с забинтованной головой. Узнав про «падение» и убедившись, что он поправится, они сели ужинать за кухонным столом. Паносу тоже отнесли тарелку, но он к еде даже не притронулся.
Маргарита с энтузиазмом рассказывала о параде, в котором они только что участвовали.
– Меня поставили в первом ряду! – взахлеб рассказывала девушка. Она вытянула правую
