ответил Михаил.
– Это хорошо. Так вот, она мне очень нравится, но я не уверен, что смогу сказать ей об этом. – Нисим в очередной раз замолчал и стал возиться со своими костылями. Было видно, что ветеран тянет время, подыскивая нужные слова. Потом он продолжил:
– Как оказалось, в некоторых ситуациях штурмовать Голанские высоты легче, чем объясняться в любви. Вот мне и пришла в голову идея сначала подарить ей свои стихи, а потом уже перейти к откровенным разговорам. Я же родом из Одессы. В юности учился в русской школе, сочинял стишки, как многие мальчики, а теперь вот эти навыки пригодились в старости. Хочу, чтобы ты прочитал моё новое сочинение и сказал – не стыдно ли дарить женщине такое?
Нисим опустил руку в нагрудный карман сорочки, достал оттуда вчетверо сложенный лист бумаги и протянул его Михаилу. Тот развернул лист и тихо прочитал:
«Хочу всю жизнь тебя любить,
О грусти навсегда забыть.
Ведь счастье только лишь с тобой,
Любви не нужно мне иной.
Хочу обнять тебя скорей,
Ведь в мире нет тебя нежней.
И больше нет прекрасных слов,
Чтоб выразить мою любовь».
Михаил помнил сотни рецептов всевозможных блюд, но от поэзии он был очень далёк и не выучил до конца ни одного стихотворения. Однако какое-то врождённое чувство гармонии подсказало повару, что это стихотворение не совсем удачное. Михаил где-то уже слышал, что многие мужчины с возрастом впадают то ли в детство, то ли в маразм, но, в любом случае, огорчать легендарного бойца у Михаила не хватило дерзости, да и вовсе не было такого желания. Поэтому повар убедительно сказал Нисиму, что стихи замечательные и их обязательно надо подарить любимой женщине. Симона будет рада. Ветеран тоже обрадовался и сообщил:
– Она придёт на дежурство завтра вечером, вот тогда и подарю.
Утром следующего дня после прошедшего завтрака весь коллектив кухни во главе с Михаилом отдыхал на просторной веранде в тени пальм и эвкалиптов. До приготовления обеда оставалось ещё много времени. Вдруг на веранде появилась старшая медсестра, она подошла к повару и попросила его пойти вместе с ней. Они поднялись на третий этаж и вошли в одну из комнат, где на кровати-каталке лежал герой войны, Нисим Зильберман, а врач и двое санитаров собирались уже везти его в машину «скорой помощи». Однако ветеран успел попросить, чтобы позвали повара. Когда Михаил подошёл к нему, Нисим с трудом поднял левую руку и разжал широкую ладонь. В ней лежал уже знакомый лист бумаги со стихотворением. Старичок улыбнулся и прошептал:
– У Бога явно свои планы относительно меня. Я уже не вернусь. Передай, пожалуйста, Симоне эти стихи. У неё дежурство сегодня начинается с семи вечера. А на словах ты сам знаешь, что ей сказать. Прощай, мой друг.
Врачи быстро повезли Нисима в сторону грузового лифта.
Поздним вечером, перед уходом домой Михаил снова поднялся в отделение для лежачих жильцов, чтобы встретиться там с медсестрой
