style="font-size:15px;"> – Кёйкенхоф, Кухонный парк, неразрывно связан с именем графини ван Бейрен. В пятнадцатом веке на этих землях располагалось её имение. Здесь она выращивала травы для придворной кухни. Удивительная женщина, большая любительница охоты, за свои короткие тридцать девять лет жизни успела многое. Сменила четырёх мужей, отсидела в тюрьме, приняла участие в нескольких войнах. В одном из сражений противником графини был её собственный муж.
– Ух! Жили же люди!
– Что эта женщина говорит? Я не понимаю. Переводи, ну!
– Не успеваю. Тебе так важно?
– Да мне вообще!.. Но красиво здесь, да.
– Правда? Не жалеешь?
– Н-нет.
– У нас, «над слоником» будет ещё красивей! Луковки покупаем?
– Выбирай.
– Эту, эту, эту. И эту. И ещё эту. Амин?
– Да, э, да!
– Я тебя раздражаю?
– Нет, э, нет!
– Тогда и вот эту ещё… А скажи… Хотя можешь не говорить…
– Что?! Что?!
– Н-нет.
– Да говори уже!
– Когда мы были в том квартале… Ты, если бы меня не было… Кого бы там выбрал? Так, просто попробовать…
– Глупость не скажи!
– Вот та, злющая. Молодая совсем, раскосая. На тебя посмотрела. И ты тоже – на неё так посмотрел!
– Глупость не скажи!!!
Умеют. Умеют они держать нас в состоянии вины.
Или впрямь любовь живёт три года? И не более?
Потом начина-а-ается!
Верней, кончается.
Кто виноват?
А кто первый засветился, тот и виноват. Во всём! И не так важно, что второй небезгрешен. Ты виноват уж тем, что засветился.
Ведь как получилось?
Да, перебрались на Загородный (угол Казачьего).
«Двушка» на Богатырском, в общем, бесхозная. Сдавать её кому-то? Лишние хлопоты. Есть и есть.
Потом, через полгода, вдруг Шахман звонит из Махачкалы, сам! Сам Шахман.
– Брат! – со всем уважением, без нажима. – Брат, дело. У тебя в Ленинграде найдётся место, где два наших земляка поживут? Год-полтора. Не больше.
Хороший вопрос, брат-земляк. Наводящий. Подумать надо. А что такое?
Понимаешь, тема, брат…
Тема. Шахман – не гопник. Шахман – коммерсант. Стал таковым, что ли. Посетил тут руины Ленинграда, уже новоявленного Санкт-Петербурга. Ленинград и Махачкала – города-побратимы, кто не в курсе. Так выпьем за…
Стоп! Вы что тут пьёте? Что у вас тут наливают?! Это – коньяк? Это не коньяк!
Да времена такие…
Какие?
Вот же – самое начало девяностых.
Тогда вкратце от Шахмана, релиз:
Коньяк. Армянский, азербайджанский, грузинский – не существует, перестал существовать на текущий момент. Коньяк должен отлежаться. Невозможно в условиях войны, так и есть. А там – война, как бы её ни называли. Так?
Т-так.
