и молчал о чем-то дорогом. И каждый думал о своей, припомнив ту весну, и каждый знал: дорога к ней ведет через войну.
– О чем ты тоскуешь, товарищ моряк? Гармонь твоя стонет и плачет, и ленты повисли, как траурный флаг. Скажи нам, что все это значит? Друзья, свое горе я вам расскажу, от вас я скрываться не стану: незримую рану я в сердце ношу, кровавую, жгучую рану. Есть муки, которые смерти страшней, они мне на долю достались – над гордой и светлой любовью моей фашистские псы надругались. Рыдает и стонет по милой гармонь, она так любила трехрядку… Скорей бы услышать команду «Огонь!» и броситься в смертную схватку.
– Ой, туманы мои, растуманы, ой, родные леса и луга! Уходили в поход партизаны, уходили в поход на врага. Не уйдет чужеземец незваный, своего не увидит жилья. Ой, туманы мои, растуманы, ой родная сторонка моя!
– А смуглянка-молдавнка отвечала парню в лад: «Партизанский молдаванский собираем мы отряд. Нынче рано партизаны дом покинули родной, ждет тебя дорога к партизанам в лес густой». Раскудрявый клен зеленый, лист резной, здесь у клена мы расстанемся с тобой. Клен зеленый, да клен кудрявый, да раскудрявый резной.
– Шумел сурово Брянский лес, спускались синие туманы. И сосны слышали окрест, как шли на битву партизаны. В лесах врагам спасенья нет. Летят советские гранаты, и командир кричит им вслед: «Громи захватчиков, ребята!»
– Кто там улицей крадется, кто в такую ночь не спит? На ветру листовка бьется. Биржа-каторга горит. Это было в Краснодоне, в грозном зареве войны, комсомольское подполье поднялось за честь страны.
– Друзья-моряки подобрали героя, кипела вода штормовая. Он камень сжимал посиневшей рукою и тихо сказал умирая: «Когда покидал я родимый утес, с собою кусочек гранита унес, затем, чтоб вдали от крымской земли о ней мы забыть не могли.
– По врагу стреляю метко, и зовут меня в строю то ли «детка», то ли «дедка» за бородку за мою. Но повсюду боевому бородатому стрелку и привет, как молодому, и почет, как старику. Парень я молодой, а хожу то с бородой, я не беспокоюся, пусть растет до пояса. Вот когда закончим битву, будем стричься, наряжаться, с милкой целоваться!
– Вот солдаты идут стороной незнакомой, всех врагов разобьют и вернутся до дому. Где задумчивый сад и плакучая ива, где родные леса, где родные леса да широкая нива.
– За них родных, за нежных любимых таких, строчит пулеметчик за белый платочек, что был на плечах дорогих.
– От Москвы до Бреста нет такого места, где бы ни скитались мы в пыли, с «лейкой» и блокнотом, а то и с пулеметом сквозь огонь и стужу мы прошли. Без глотка, товарищ, песни не заваришь, так давай за дружеским столом выпьем за писавших, выпьем за снимавших, выпьем за шагавших под огнем.
– Полюбилась любовью такой, что вовек никогда не кончается. Вот вернется он с фронта домой и под вечер со мной повстречается. А тебя об одном попрошу – понапрасну мня не испытывай, я на свадьбу тебя приглашу, а на большее ты не рассчитывай.
– А кругом сады белеют,
