нехороших качеств, одно из которых – чрезмерная самовлюбленность.
– А почему ты должен мне нравиться?
– Я нравлюсь всем, – гордо сказал он, нахально улыбаясь.
Да ну?
– Но не мне.
В этот самый нелепый момент, когда его угораздило достать свою визитку с номером телефона и зачем-то протянуть мне, явилась Карен. Увидев нас вместе, она запищала и запрыгала, как болванчик. Я собиралась все объяснить, но внезапно незнакомец заговорил, давая понять, какими нелепыми будут мои слова…
– Габриель. Габриель Эйнсфорд. Можешь звонить мне, когда вздумается. – Он оглядел мое тело вновь, тем временем, я проклинала его чертову визитку. – Заслужила, Монашка. Классные сиськи.
Карен готова была растаять на месте. Она пихнула меня, из-за чего я попятилась в сторону и одарила ее удивленным взглядом. Ну уж нет, я не буду брать его номер. Ни за что на свете.
– Извращенец, – выплюнула я, шагая прочь и оставляя Карен нелегкий выбор: следовать за мной, либо оставаться с кумиром всей ее жизни.
Спустя несколько секунд тяжелых раздумий, подруга рванула за мной. Все же, дружба сильнее. Она подстроилась под такт моей ходьбы, на ее лице ясно читалось «да-как-ты-могла-не-взять-его-визитку?» На ее немой вопрос я пожала плечами и закатила глаза, когда голос, одновременно красивый и ставший таким надоедливым, рассек звук утихающей музыки.
– Кажется, у тебя корсет развязался. Смотри, как бы твои прелести не увидел никто, – в его словах чувствовалась наглая улыбка. – Никто, кроме меня.
Я совсем забыла, что недавно ослабляла корсет и возилась с ленточками на спине. Вот черт. Остановившись, словно показывая шоу, медленно и демонстративно затянула их, затем с огромным усилием завязала в бантик. Сейчас мою грудь сдавливало как никогда раньше. Мечта – переодеться в любимую пижаму с мишками увеличивалась в геометрической прогрессии с каждым моим разъяренным шагом, от которого формы подпрыгивали, как дельфины в море.
Я вылетела из «Мо», прежде чем Карен остановила меня, больно вцепившись в руку. В ее карих глазах читалось непонимание.
– Куда ты собралась?
– Домой.
Я увильнула от ее хватки и, поправляя корсет, двинулась дальше, не представляя, как столько кварталов буду ковылять пешком, тем более, в темень. Собравшиеся возле входа парни скандировали мне, предлагая непристойности, а я боролась с желанием задушить их.
– Стой, Скай! – Карен встала на пути, заставляя остановиться. – Тебя кто-то обидел?
– Мне там не понравилось.
Что слабовато сказано.
– А как же музыка «Сладкого забвения»? Как же парни из этой группы?
Я выдохнула.
– Я услышала только одну песню и почти никого из них не видела.
– Не ври. Сам Габриель Эйнсфорд говорил с тобой! С тобой, слышишь? – Она произносила эти слова так, словно считала меня слабоумной.
– Не
