на улицу, или в качестве погашения долга продать товарный знак журнала издательству «Молодая гвардия». Пришлось согласиться на второе.
Конечно, тираж журнала катастрофически упал не только по вине Кротова. В 90-е годы у всех литературных журналов рухнули тиражи, даже у еврейско-либеральных, поддерживаемых Соросом и новой властью. Страну безжалостно впихнули в дикий рынок, в результате чего народ был множество раз ограблен. От нас отпали союзные республики, закрылись сотни тысяч библиотек. Народу навязали другие – антикультурные и антиморальные «ценности». Многие люди потеряли работу и обнищали. Им стало не до подписки на серьезные журналы. И тем не менее наш журнал, имевший, повторю еще раз, в 1990 году тираж 700 тысяч экз., прошел бы этот период с гораздо меньшими потерями, если бы во главе его не оказался Кротов. Он нанес смертельный удар по журналу.
Некоторые русские авторы называли Кротова «бесстрашным патриотом». Но вот пример его «бесстрашия» и «патриотизма»: как только по заявлению группы евреев Бутырская прокуратура возбудила против меня уголовное дело за статью «Сатанизм демократии», он тут же снял мою фамилию из списка членов редколлегии журнала. И восстановил меня в редколлегии только через полгода, когда уголовное дело было закрыто.
После смерти Кротова А. Василенко, испугавшись ответственности, отказался от должности Генерального директора. Вскоре он по моему настоянию вообще ушел из журнала как абсолютно бесполезный работник.
Юшин решил занять обе руководящие должности. Я не стал упираться и мешать ему. Главным для меня было сохранение журнала. А добиться этого, я понимал, можно только через его содержание, через острые, актуальные, современные публикации. Кроме меня в том случайном и в большинстве своем непрофессиональном коллективе, который собрал Кротов, сделать это не мог никто. Став заместителем главного редактора, я потребовал от Юшина увольнения всех лишних людей.
Уже через два года мы с ним (из творческих работников, не считая наборщика, верстальщика, корректора и бухгалтера) остались вдвоем. Все остальные оказались лишними и безынициативными. Но журнал при этом стал намного сильнее, намного интереснее, намного глубже, честнее и острее, нежели был при Кротове.
Мне, конечно, пришлось преодолевать боязливость Юшина, и он вынужден был смириться с моим упорством в продвижении на страницах журнала русской темы. Да к тому же, как мне кажется, понимает, что если я уйду – «Молодая гвардия» кончится. Уже навсегда.
Нынешние русские патриоты в большинстве своем на реальную борьбу неспособны. Вся их борьба выливается в философствование, в призывы, споры, декларации, констатацию фактов и т. п. Философствовать и красиво говорить мы все научились давно. Но этим и ограничиваемся. Единственное наше практическое действие – митинг. Но митинговщина – это та же говорильня. Как только с кем-либо заведешь разговор о реальных действиях – все тут же опускают
