Но меня окутал слишком резкий запах духов, терпкий аромат тела и греха. Он весь пропах сексом.
Его сложенные в вежливой полуулыбке губы обещают запретное наслаждение. А ямочка на подбородке – словно контрольный выстрел в голову.
– Не знаю, кто ты, – говорит он низким голосом, – но у меня определенно на тебя стоит. У нас еще есть время до взлета, а я не повторяю дважды.
Не хочу этого слышать.
Я толкаю его в грудь, вырываюсь из звериной хватки и бегу к людям, свету и свободе. Пусть воздух лучше пахнет ванилью, выпечкой и кофе. Пусть плачут дети и ругаются уставшие путешественники. Что угодно, только не чувствовать его рядом.
Этот мужчина – запретный плод. Сладкий и терпкий, так что надо держаться от него как можно дальше. Надеюсь, что эту пытку я смогу выдержать.
Глава 6
Марк
В самолете мое место оказалось далеко и от рыжей бестии, и от темноволосой моралистки. Предупредив стюардессу, чтобы не будила, когда станет разносить помои, которые зовутся здесь «поздним ужином на борту», я устроился в кресле, надеясь проспать все три часа полета.
Улыбнулся, потому что мне снова вспомнилось выражение лица у девушки с каре, когда она увидела, как я выхожу из женского туалета. Вот умора. Кто она? Монашка или девственница, которая дает только после штампа в паспорте?
Кольца у нее, кстати, нет. Ее руку, в отличие от всего остального, мне прекрасно видно. Я сижу в хвосте самолета, а ее разместили возле запасных выходов. Она внимательно слушает пояснения стюарда о поведении в экстренной ситуации.
Неожиданно стюард поднимает глаза и перехватывает мой взгляд. Он идет строго на меня. Я знаю, что сейчас произойдет, и мне это кажется забавным. Я сам виноват: если бы не разглядывал брюнетку, а спал, выбор стюарда пал бы на кого-то еще. И он точно не стал бы меня специально будить.
Бортпроводник останавливается рядом с моим креслом.
– Здравствуйте, по правилам техники безопасности нам нужен еще один пассажир возле аварийного выхода и желательно, чтобы это был мужчина. Вы согласны пересесть, чтобы помочь нам?
Нужно послать его к черту. Наверняка я не единственный мужчина здесь, возле которого не надрывался бы младенец и не сидела бы беременная жена. Но скромница тоже оборачивается из любопытства. И ее глаза снова становятся огромными.
А мне определенно нравится выражение ее лица, когда она так смотрит.
Я киваю, поднимаюсь, подхватываю сумку и иду за стюардом. Он помогает мне с ручной кладью, пряча ее наверху, а я должен пройти к иллюминатору, чтобы сесть возле запасного выхода.
Девушка вжалась в кресло, но никуда ей от меня уже не деться. Несмотря на широкий проход между креслами, чтобы пропустить меня, она инстинктивно раздвигает ноги.
Занимаю пустое место возле иллюминатора и не могу сдержать улыбки, потому что хорошо знаю, что будет дальше. Не в первый раз летаю. И не в последний, надеюсь.
Она отворачивается.
