сильно пахнущих дегтем. Казалось, они пребывали там со времен, когда Эль привел к нашим берегам море. Пристань Кельсингры была новенькая, сверкающая свежей древесиной; светлый настил поддерживали каменные сваи. Но построена она была на руинах древнего причала Элдерлингов. «Интересно», – подумал я. Сам я не выбрал бы для сооружения пристани это место. Полузатопленные дома у берега говорили о том, что река часто меняет свое русло. Сегодняшним Элдерлингам неплохо было бы перестать вглядываться в прошлое и начать отталкиваться от того, каковы город и река в наши дни.
За городом, за утесами со сломанными вершинами, на самых высоких холмах тут и там виднелись потеки снега. В отдалении я видел нежно-розовые березы и ивы с красноватыми молодыми побегами. Ветер с реки был влажным и холодным, но резкое дыхание зимы в нем уже не чувствовалось. Погода менялась, а с ней и моя жизнь.
Когда «Смоляной» подошел к берегу, заморосило. Пеструха сидела на плече Персивиранса, нахохлившись, чтобы меньше мокнуть. Лант стоял позади мальчика, Спарк – рядом с Янтарь. Мы стояли достаточно близко, чтобы все видеть, но в то же время довольно далеко, чтобы не путаться под ногами. Рука Янтарь, одетая в перчатку, лежала у меня на запястье.
Я тихо заговорил:
– Река быстрая и глубокая, и вода в ней явно холодна. Она серая от ила, от нее исходит кислый запах. Раньше берег простирался куда дальше. За десятилетия река поглотила немалую часть Кельсингры. У причала стоят еще два корабля. Оба, похоже, требуют ремонта.
Смоляной – это речной баркас. Команда глубоко окунает весла и шесты в воду. У руля стоит крепко сбитая женщина. Судно поднялось вверх по реке вдоль дальнего берега, а теперь пересекло стремнину, развернулось и спускается по течению. Носового изваяния нет. Это разочаровало меня. Я был наслышан о том, что носовые изваяния живых кораблей способны двигаться и говорить. На носу, прямо на корпусе, нарисованы глаза. Баркас быстро спускается по течению, двое матросов присоединились к женщине у руля. Команда борется с течением, чтобы причалить здесь.
Когда Смоляной подошел к пристани, матросы бросили ожидавшим на причале швартовы, и те закрепили их. Но тут баркас уперся, как норовистый конь, и вода ударила в его корму. Было что-то странное в том, как корабль борется с течением, только я никак не мог понять, что именно. Вода так и бурлила вокруг него; доски пристани и канаты скрипели под напором.
Одни канаты вытравливали, другие выбирали, пока капитан не решил, что все сделано как надо. На пристани уже ждали грузчики с тележками и один Элдерлинг, который улыбался так, что сразу становилось ясно – он пришел сюда встретить свою сердечную подругу. «Алум», – вспомнилось мне. Так его зовут. Я вгляделся в матросов и вскоре заметил ее: она суетилась безостановочно, передавала команды и помогала надежно пришвартовать баркас. Но раз или два пыталась отыскать взглядом кого-то в толпе. Наконец она углядела своего Элдерлинга, просияла и стала действовать еще ловчее, словно чтобы похвастаться перед ним своим мастерством.
Спустили сходни,
