с радостью согласился Кузьмич и предложил нарезать сальца с луком.
А там ещё по одной они выпили, и ещё, и так пили они до самого утра то за маму, то за папу, то за жену, то за тёщу. И заснули мужики только под утро.
А между тем Ефросинья, проснувшись рано утром, обойдя все в сарае и знакомые места, где мог бы заночевать Кузьмич, и не найдя его, запаниковала, ведь уже прошли третьи сутки, а его всё дома нет. Раньше Кузьмич никогда не ночевал вне дома больше одной ночи.
Она пыталась забыться, хваталась за разную домашнюю работу, но работа никак не спорилась – всё валилось из рук да всякие дурные мысли в голову лезли.
А тут как назло ввалилась соседка в дом поинтересоват ься как там Кузьмич и как дела, и всё ли вообще в порядке. Тут Ефросинья не выдержала и расплакалась подруге в жилетку:
– Ой, горе мне Нет его, не пришёл он.
Даже не знаю где его леший носит, окаянный. Вон, скотины полный двор, некому пасти,
полный дом дел невпроворот – я одна не справляюсь.
– Не горюй. Надо вызвать полицию они помогут найти бедоагу, – посоветовала подруга и, посочувствовав еще с полчаса, пошла по своим делам.
Бабка так и сделала: вызвала полицию. Те вскоре приехали, выслушав её жалобу, составили акт и немедленно отправились искать пропавшего мужа Ефросиньи. Обыскали где только можно всю деревню, только в дом Митяя не зашли, так как она уверяла, что лично заходила туда накануне и кроме спящего хозяина в доме никого не обнаружила. Также полиция прочесала близлежащий лес – благо он был очень маленький, – все овраги прочесали, два поля, всё
вокруг, но Кузьмича нигде не было – как сквозь землю провалился. И, вернувшись ни с чем, они поведали ей неутешительные результаты поисков:
– Наверное вашего мужа уже нет в живых. Можь волки задрали пьяного.
От этих слов у Ефросиньи слезы брызнули из глаз, руки опустились:
– На кого ж ты меня оставил, Кузьмич?!
Полиция пыталась тщетно утешить ее, но она попросила их оставить её одну, сказав, что сама справится с горем.
Полицейские, посочувствовав, ушли.
Тут же набежали все соседские бабки-подружки, стали успокаивать безутешную вдову, как они уже все думали.
К вечеру стали собираться на поминки, приготовили шикарный стол со всеми
возможными угощениями, нанесли виноображных запасов, соленья, холодец Пока дрвня поминки снаряжала, попробовала Ефросинья овец выпасти,
датолько и смогла их вывести. Да где уж там: они её не слушались, разбегались от возмущения:
– Ты что на дудочке нам как Кузьмич не играешь? Почему мы должны тебя слушаться?
И вспомнила тут Ефросинья добрым словом своего муженька, который один во всей деревне на дуде так славно мог играть. А кроме него никто так хорошо не играет. Позвала она Марь Ивановну
