мгновенье. Непередаваемо взволновал момент, когда я «вдруг почувствовал кончиками пальцев всю красоту мира». Пушкин будто изящно закольцевал стихию времени, создав эффект неожиданного ослепления— не визуальное, тактильное восприятие окружающего.
Он из тех поэтов, кто очень органично, без жеманства и надуманных поисков выразил себя в творчестве. И от этого его художественный почерк – прост и прекрасен. В очень нормированной структуре стиха, в чеканности рифм и словоформ он умудрился найти синтаксическую гибкость и придать правильное ритмическое тяготение.
Пушкин словно задает нам вопрос со своей потаенной лирической деликатностью: «Ты веришь в чудо? – Нет. – Это ты зря… В себя нужно верить…!»
И дает свой «божественный» совет: Не забывай благодарить Бога. Он же не забывает будить тебя по утрам… Куда бы ты ни шел, иди со всей душой.
Мир простых строф и сложных чувств. И рядом «призрак философии» – страсть и любовь как божественный заменитель вечности, душевный мелодичный камертон и в то же время – абсолют, константа человеческого бытия. Непомерная тяга к Звездам и Небу, когда на пъедестал личной гордости возводятся высокие чувства, духовный и нравственный поиск и обретение смысла и свободы
Пушкин – многолик и многомерен, автор со своей душевной обнаженностью и «божественной» откровенностью, той горючей смесью колдовских настоев, обжигающих самые потаенные уголки человеческой души.
Удивительно ласкающие слова для любви и молитвы, подкупающие своей прямотой, искренностью и невинностью. Такой удивительный антропоцентризм Пушкина, которого остро не хватает современной культуре, запутавшейся в своих экзистенциалистских рефлексиях и мнимых святостях. Он высоким октановым числом вводит в поэтический реестр «божественное начало» – систему библейских нравственных ценностей. И приходят на ум слова Блеза Паскаля: «Существует достаточно света для тех, кто хочет видеть и достаточно мрака для тех, кто не хочет»…
Сама органика мира и органика стиха связаны у него в единое целое – мысли у него рождаются стихийно, сами по себе, что создает эффект чарующей обольстительности: «Человек есть сумма Мира, сокращенный конспект его Величия».
Паутинка» индивидуальной гармонии, конкретная крупица творческого бытия Пушкина, где не обновка и польстительные речи, а талант имеет вес.
Ему присущи импрессионистическое своеволие, смелая артистическая прихоть; образы его порой смелы и динамичны, а сравнения – экспрессивны:
Я наслаждением весь полон был, я мнил,
Что нет грядущего, что грозный день разлуки
Не придет никогда… И что же? Слезы, муки,
Измены, клевета, всё на главу мою
Обрушилося вдруг
Поэт не признает полуправду или приятную
