но они точно есть.
– Что ты рисуешь? Потрясающе… – Она присмотрелась к плакату на мольберте. – Или не очень потрясающе.
– По-моему, плакат получается очень даже клевым.
– Зачем каждый раз рисовать Куперу новый плакат? Забыла о том, что такое вторичное использование?
– В том-то и прелесть, мам. Я повторно использую старый плакат, всего лишь наслаиваю рисунки.
– Хорошо, плакат и правда клевый, – признала она. – Но краска. Ты расходуешь так много краски.
На уже готовый оранжевый фон я наносила мазки всевозможных оттенков голубого – они отвечали за динамику, и поверх этого хоровода красок легли воодушевляющие слова.
Мама и не заметила, как я забрала у нее кисточку.
– Понимаешь, мама, художнику нужна свобода творчества.
Она прошла к окну и открыла его:
– Я думала, мы обсудили проветривание. Не забывай впускать свежий воздух, когда рисуешь здесь. Испарения вредят твоим легким.
– Не чувствую никаких испарений.
– Ты просто принюхалась.
– Мамуль, веками художники писали, не имея хороших систем вентиляции.
– И, наверное, все они умерли от рака легких.
Иногда спорить с ней было бесполезно.
– Договорились, открою окно. Но тогда я рискую получить переохлаждение.
Она похлопала меня по спине и глянула на часы:
– Я думала, что гонки начинаются в два.
– Так и есть. Подожди, который час?
– Без пятнадцати.
– Что? Черт. – Я довела черным последние слова и сняла плакат с мольберта. – У тебя же нет серьезных планов на вечер? Можно взять машину?
Мама предпочла пропустить сарказм мимо ушей и вместо этого слегка подтолкнула меня к выходу.
– Напиши мне, как только доберешься. И когда будешь возвращаться.
– Может, сойдемся на том, что я напишу в случае какого-то непредвиденного обстоятельства?
Она смерила меня взглядом.
– Ладно, я отправлю сообщение.
– Спасибо.
– Приберусь, как только вернусь, – бросила я через плечо, вылетая из комнаты.
– Солнцезащитный крем! – прокричала мама мне вслед.
Я притормозила, зарулила на кухню, сделала пит-стоп у ящика, схватила одну из двадцати баночек солнцезащитного крема и вышла из дома.
Надеясь, что по дороге полотно успеет досохнуть, я бережно разложила его по дну кузова и залезла в машину.
Поверх обычных топа и шорт на мне была рабочая рубашка – с длинными рукавами, на пуговицах и укрытая разноцветными созвездиями засохшей краски. Я вытерла руки о полы этой страдалицы и завела машину, скрестив пальцы, что Купер выступает не первым.
Примчалась я прямо к началу гонки, поэтому у меня не было времени искать
