8
В дебрях не тронул прожорливый зверь…
Славное море священный Байкал,
славный корабль омулевая бочка…
В недрах Староказарменского отдела полиции звучал великолепный мощный тенор, грянувший «Славное море» так, что его услышали не только Катя и дежурный Ухов, но и люди во дворе отдела, и на улице.
Эй, баргузин, пошевеливай…
Нестройный хор подхватил песню блистательного запевалы. Сначала тихо, затем все громче.
– В ИВС запели, – объявил дежурный Кате. И она сразу спустилась в изолятор.
Из камер, переполненных задержанными после разгона палаточного лагеря противниками стройки, неслось:
Шилка и Нерчинск не страшны теперь,
горная стража меня не поймала…
Напротив начальника ИВС и его помощника стояли трое – те, кого Катя видела во время осмотра места убийства. Михаил Эпштейн, рядом с ним молодой высокий красавец лет тридцати – брюнет самой благородной и кинематографичной внешности, ну прямо кандидат на роли разведчиков! Кате было известно, что его зовут Аристарх Бояринов. Третий был тот самый высокий шатен в строгом черном костюме, старший из всех. Лет сорока пяти, но выглядящий намного моложе своего возраста. Этакий симпатяга, как две капли похожий на Джерарда Батлера: серые глаза с прищуром, с искорками, обаятельнейшая улыбка, атлетическая фигура, широкие плечи. Такой тип мужчин действует неотразимо на обеспеченных дам бальзаковского возраста и юных нимфеток. Катя знала лишь, что его фамилия Борщов. А из камер гремел арестантский хор:
В дебрях не тронул прожорливый зверь.
Пуля стрелка миновала.
– Прекратите этот балаган немедленно, – процедил Аристарх Бояринов, обращаясь к начальнику ИВС.
– Они поют, – ответил тот. – Не бузят, не хулиганят. Поют.
– Акт неповиновения полиции, – ввернул Михаил Эпштейн.
– Они поют, – отрезал начальник ИВС. – Запевала студент консерватории, лауреат, между прочим, разных конкурсов. Голос какой… в Большой театр с таким голосом, а не в кутузку. Кто в этих камерах? Приличные люди. У одних административный срок кончается, другие из вновь задержанных в палаточном лагере. Врач нашей поликлиники, два актера – оба живут у нас в городе, в сериалах снимаются, я сам видел. Художник с Еремеевских дач, комиксы рисует, айтишник-компьютерщик, два военных пенсионера – летчики оба, работник морга, хозяин булочной, что на Первомайской, студенты. Соседи мои. Наши горожане. Народ!
– Мои бывшие одноклассники там, – ввернул юный помощник начальника ИВС.
– Я не понимаю вашего умонастроения, – снова процедил Аристарх Бояринов. – Это демарш со стороны задержанных на несогласованной противозаконной акции.
– Народ поет, – снова упрямо повторил начальник ИВС. – Раньше мы кого в эти камеры сажали? Воров, насильников, налетчиков, угонщиков, мафию… А теперь
