Дженси смотрела, как они горбятся над своими картами за шатким столиком, который они поставили на террасе. Пилар любила побеждать. Заре нравилось чувство сопричастности. А ее мать как будто была просто в восторге, что проводит время с внучками, и вечер за вечером терпеливо объясняла правила «подкидного», «румми», «пиков» и «сумасшедших восьмерок».
Каждый вечер Дженси говорила себе, что останется и поиграет с ними, но каждый вечер, когда ужин заканчивался, а с ним и очередной день, она чувствовала, как ее тянет прочь из клетки дома и семьи, словно какой-то магнит в груди тащил ее обратно на улицы ее юности. Она бродила по этим улицам в поисках забытого детства, того, что было в нем хорошего, пока не начали появляться бумажные сердечки.
Уезжая в восемнадцать лет, она отчаянно стремилась забыть это место. Теперь она заставляла себя вспомнить – чтобы попытаться забыть недавнее прошлое. Гуляя, она спрашивала себя: «…Кажется, вот этот дом был серый? А из этого всегда пахло карри? Как звали девушку, которая жила в том желтом доме, ту, которая безумно любила лошадей? А это тот самый дом, который всегда так странно украшали на Хеллоуин? Интересно, живут ли там все те же люди, сидит ли на крыльце женщина, одетая ведьмой, и пугает ли она детей?»
Она узнает в октябре, если еще останется в поселке. Но маловероятно, что она останется. Она иссохнет, и ее унесет ветром – как листья… Она тоже станет хрустящей, коричневой и безжизненной. Она должна найти выход. Она говорила себе, что приехала лишь погостить, якобы это остановка на пути куда-то еще. Но куда? Она понятия не имела. Впервые в жизни у нее не было плана. Даже когда она бежала отсюда, у нее был план действий, который выкристаллизовался, пока они с отцом ехали на север.
Ей потребовалось больше недели, чтобы набраться храбрости и выяснить, на месте ли убежище. Она пошла по тропинке вокруг местного озерца, убеждая себя, что ей не нужно с нее сходить, обещая себе, что ответвляющейся тропки, скорее всего, уже нет. Это было так давно. Мир меняется, прогресс пришел даже в эти места, о которых время словно бы позабыло. Ее путь вдоль озера ничем не отличается от обычной вечерней прогулки, рассуждала она. Но глаза уже предавали ее, с какой-то надеждой обшаривая траву в поисках тропинки. Она вдруг сообразила, что ей нужно туда вернуться.
Тем вечером она чувствовала себя путешественницей во времени. С каждым шагом она становилась все ближе к той юной девушке, которой некогда была. И к ней вернулось и другое ощущение: будущее – это то, к чему нужно стремиться, что хорошие события и эмоции возможны. Тут, на этой утоптанной тропинке, она была моложе, ярче, невиннее. Она еще не знает, что жизнь может оборваться с появлением черных внедорожников с агентами в темных костюмах и солнцезащитных очках, что кто-то, кого ты любишь, может лгать тебе так полно, что все, ради чего ты трудилась, может превратиться в дым, точно кто-то чиркнул спичкой и поджег все это.
Сходя с проторенной тропы на менее утоптанную, которая начиналась именно там, где она помнила,
