в сражениях, чем Тодды и их родственники. Даже женщины у них отлично дерутся. Жена Алхрика два месяца удерживала Вулфшед-Холл, который осадили шотландцы, пока муж со своими людьми смог вернуться и помочь ей. Но они несколько странные.
– Странные? Чем? – Ботолфа вдруг заинтересовали Тодды.
– Они везут тела своих родных издалека, чтобы похоронить в семейном склепе в Вулфшед-Холле. Их дед погиб в Крестовых походах, но был привезен домой в бочке из-под вина. Они все знают латынь и французский, но часто говорят по-английски, как их крепостные. Алхрик всегда повторял, что это язык наших предков, поэтому он будет говорить на своем родном языке. И добавлял, что когда-нибудь мы все будем на нем говорить.
– Все будем говорить по-английски? – рассмеялся Роджер. – Он что, думал, что мы все станем крестьянами?
– Нет. Он сказал, что мы все станем англичанами. Я не понимал этого человека, – проворчал Вальтер. – Вам больше не нужно корыто? – резко обратился он к Ботолфу.
Понимая, что сэру Вальтеру больше нечего сказать, Ботолф кивнул, невольно улыбнувшись, когда какой-то здоровый детина схватил корыто и унес. Роджер поднял Питни на руки и понес его к дому Кейндала. Ботолф на ходу приказал Весли задержаться и присмотреть за тем, как уберут его шатер и оружие. Жена лорда Эдварда поместила леди Мери в трехкомнатные апартаменты вместе с Ботолфом и раненым юношей. Ей было неловко, что она не может предоставить им большей площади, но леди Мери заверила ее, что они и не думали о роскоши. Ботолф не мог оставаться с дамами: несмотря на свою рану и все случившееся, он должен был присутствовать на банкете.
Обилие еды и веселая компания не смогли отвлечь Ботолфа от мыслей о Питни. Он видел смерть во всех ее формах, видел, как она косила юных и невинных так же жестоко, как и старых грешников. Видел, как она наступала долго и мучительно или приходила неожиданно и быстро. И он мирился с этим, но теперь страстно, безумно желал, чтобы Питни выздоровел.
– Как себя чувствует маленький рыцарь? – спросила леди Оделла, прерывая тоскливую задумчивость, в которую впал Ботолф.
Тот выдавил из себя улыбку. Он знал, что леди Оделла не любит его, и подозревал, что ее внимание объясняется следующим: она считает его подходящим кандидатом в мужья. Он богат, знатен и влиятелен. Ботолф также понимал, что ее бы вполне устроило, если бы ему пришлось много времени проводить в Регенфорде, на варварском Севере, в то время как она сможет жить в более безопасном и цивилизованном Мирвуде.
Он знал, что многие мужчины были бы рады иметь жену, которую видели бы не слишком часто. Оделле было девятнадцать лет, и о ней ходили не очень лестные слухи. Дважды ее хотели выдать замуж, и каждый раз жених умирал накануне свадьбы. Ботолф не сомневался, что, попроси он руки девушки, его предложение с радостью будет принято, но пока колебался.
– Думаю, что он будет жить, – наконец ответил он.
– Со стороны мальчика было очень смело наброситься на убийцу, будучи невооруженным и намного меньше ростом. Но ведь Тодды славятся своей доблестью.
«Кажется,
