и продвинулись до 101-го км. Одной из дивизий командовал Ариэль Шарон, будущий премьер-министр. А на севере мы вторглись в Сирию до границы радиуса действия артиллерии из Дамаска.
А тем временем мы, дети всех школ страны, покупали сладости, носки и майки. Мы паковали их в коробки и писали трогательные письма поддержки наши солдатам. Мы просили их вернуться домой целыми и невредимыми. Эти коробки отправляли нашим героям, воевавшим на фронтах.
Мы, дети, не понимали, что им не нужны ни шоколад, ни трусы. Гораздо важнее были слова поддержки, полученные каждым солдатом от незнакомого ребенка, за которого он, по сути, и воевал.
Сегодня я живу в своей стране и очень надеюсь, что солдат, получивший мое письмо, вернулся домой невредимым и жив до сих пор. Что он увидел своими глазами наших детей, чудесное юное поколение, и нашу процветающую страну, и знает, что воевал не зря.
Кто выиграл войну, кто проиграл – неважно.
Египтяне и сирийцы считают, что победили они. Пусть считают. Какая разница?
В любой войне проигрывают обе стороны. Никто не вернет потерь и погибших. Прочность человека зависит не от количества падений, а от того, как быстро он способен встать и оправиться после падения.
Война судного дня привела к серьезному расколу в израильском обществе. Страна долго оправлялась и приходила в себя. Кто-то не досмотрел, потерял бдительность, кто-то зазнался, не увидел проблем прямо под носом, возомнил себя великим, хотя велик только Господь. А мы, люди, рядом с ним малы. А главное, мы забыли, как обманчиво бывает затишье перед бурей.
Мирьям, бабушка моей мамы
ГЛАВА 7. «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?»
Война закончилась. Страна еще зализывала раны. Похороны, потерявшие близких семьи, пропавшие без вести солдаты, следственные комиссии, извлеченные из войны уроки, общественные дебаты, комиссия Аграната на тему «кто знал, но молчал», кто прав, кто виноват, и кого в конце концов сделать козлом отпущения… Все это не волновало моих одноклассников. Не волновало и мою семью, озабоченную поисками Меира, моего старшего брата, служившего пехотинцем в бригаде «Нахаль», который пропал во время войны и не пришел после ее окончания.
В доме словно свет погас, и всех нас охватила подавленность и неизвестность.
Папа искал своего старшего сына повсюду. Каждый день он ездил к коменданту города узнать, есть ли новости, возвращался опустошенный и замкнутый и ни с кем не разговаривал. Мама, снедаемая тревогой, сидела молча, глотая слезы.
Мамина бабушка Мирьям приезжала каждый день. Меир был ее первым правнуком. Он родился еще в Марокко и вырос у нее на руках. Каждый день она ехала к нам на автобусе, садилась на низенькую скамеечку и с надеждой ждала новостей. Папа перестал заводить большие часы с кукушкой в гостиной. Часы замерли. И вместе с ними остановилось время.
Спустя месяц после окончания войны к нам в дверь постучали
